Убийство арабских ночей

— Не имеет смысла, Ринк, — с пылающими щеками возразила Гарриет. — Он уже все знает. Я имею в виду, он знает обо мне, и что у Мириам был роман с Пендерелом.

Она еле заметно подчеркнула слово «роман». Наконец мы нащупали след, о котором сначала не подозревали, но я давно решил, какой линии придерживаться. Роман, причем достаточно серьезный роман, мог считаться убедительной мотивировкой в этом деле. Но упоминать о ребенке без острой необходимости пока не стоило. Раздельно произнося слова, чтобы они были правильно поняты, я сказал:

— Да, был роман. В его ходе мисс Уэйд стала любовницей Пендерела. Это все, что мне официально известно, и если вы пошевелите мозгами, то поймете, что больше никому ничего знать не надо.

Наступило молчание. Они были верными друзьями. У Гарриет Кирктон выступили слезы на глазах. Джерри Уэйд опустил голову, с силой сжимая губами свой музыкальный инструмент.

— Это… — пробормотала Гарриет. — Это… ну ладно, — добавила она замирающим голосом. — А как же этот ваш ужасный коронер?

— Нормальный человек, который оценит каждого из вас. Не теряйте здравого смысла и не увиливайте. Выпутаетесь. Но помните: мне не врать. Я буду снова опрашивать вас. Врал ли кто-нибудь из вас? По любому поводу?

— Нет, — тихо ответил Джерри Уэйд. Он поднял глаза. Лицо его порозовело от притока крови, и на нем еще оставались следы дружелюбного цинизма — той маски, которую он привык носить. — И — спасибо. Теперь вам никто не будет врать.

— Мистер Уэйд, вы что-нибудь знали о взаимоотношениях вашей сестры и Пендерела?

— Нет, не знал. Точнее, не знал до прошлого вечера, когда она мне все рассказала. Хотя вспоминаю, как-то она упомянула имя Пендерела в письме. Очень давно Мириам назвала по имени «жутко очаровательного» человека, которого она встретила, но ей вообще свойственна восторженность. Я вспомнил его, потому что оно звучало как имя персонажа из романов Майкла Арлена. — Он извлек из губной гармоники несколько насмешливых нот. — Что мне теперь делать? Хотел бы я иметь возможность сказать: «Сэр, я отлуплю вас кнутом на ступенях клуба!» Хоть для чего-то я пригодился бы. Пусть и не для многого. О господи! Вот черт!

Он с силой дунул в гармонику и закрыл глаза. Я повернулся к Батлеру:

— Мы готовы выслушать ваш отчет о событиях пятничного вечера. Например, почему вы так старались поставить мистера Маннеринга в дурацкое положение?

Батлер смутился:

— Откровенно говоря, и сам не знаю. Виной тому были, скорее всего, рассказы, которые я о нем слышал, или мое извечное стремление устраивать какие-то представления. На самом деле он вовсе не плохой парень, когда с ним поближе познакомишься. — Он показал на свой выбитый зуб. — Не думаю, чтобы мы могли с ним стать близкими друзьями, но… понимаете, жизнь становится полегче, если ты не усложняешь ее. Не знаю, в курсе ли вы дела, но мы с ним основательно поскандалили. И вдруг, когда ссора была в самом разгаре, мне стукнуло в голову, насколько это смешно — два человека валяются по полу, веселя окружающих, — что я расхохотался. В эту минуту меня осенило какое-то философское открытие. Словно вдохнул ядовитый газ и убедился, что газ-то веселящий. Я даже задался вопросом, сохранятся ли на земле войны, если такой образ мышления станет всеобщим. А представления… ну, как я говорил, пусть они носят театральный характер.

Его рассказ о событиях того вечера настолько во всех деталях совпадал с показаниями остальных, что я даже не стал его комментировать. Остановил я его только в одном месте. Он рассказывал уже знакомую историю, как Мириам Уэйд спустилась в подвал за гвоздями, а они с Гарриет поднялись в «Арабскую галерею».

— Значит, вы пошли наверх, — прервал я его. — Что сказала мисс Уэйд, когда взяла кинжал со ступенек?

Батлер остановился, словно налетел на препятствие. Затем посмотрел на меня.

— Вот! — задохнулся он, как человек, получивший удар под ложечку. — Вот, черт побери, я же говорил!..

— Простите, что вмешиваюсь, — вежливо вклинилась в разговор Гарриет. — Я уже десятки раз утверждала, что это ровно ничего не меняет, но мы должны вести с мистером Хэдли честную игру, как и обещали. Ринк, не знаю, видел ли ты что-нибудь, но конечно же слышал. Мириам в самом деле взяла предмет со ступенек; она конечно же положила его обратно и в дальнейшем не имела к нему никакого отношения, поскольку все время была с нами наверху… Да не смотри ты на меня так!

— Да никак я на тебя не смотрю, — обиженно запротестовал Батлер. Он вынул носовой платок и промокнул вспотевший лоб. — Вспоминаю, что действительно слышал, как она сказала что-то вроде «для надежности отдам Сэму». Да, клянусь святым Георгием! Так она и сказала. Но это я в первый раз услышал упоминание о нем…

— Мы с Мириам говорили на эту тему, — фыркнула девушка. — И поскольку мы условились быть честными… словом, так оно все и было.