Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича

Несколько дней спустя я даже счел своим долгом предложить Берия свои услуги для работы в МВД, так как полагал, что в связи со смертью товарища Сталина международная и внутренняя обстановка может потребовать усиления работы МВД, мои знания и опыт в этой области могут пригодиться, и я окажусь полезным Берия в этой работе, хотя, признаюсь, работа в МВД меня уже мало привлекала, тем более в сравнении с самостоятельной работой в Госконтроле. Однако Берия отклонил мое предложение, очевидно, как я теперь полагаю, считая, что я не пригожусь для тех целей, которые он намечал себе тогда, беря в свои руки МВД. (Действительно, 11 марта 1953 года Меркулов написал короткое письмо Берии: «Дорогой Лаврентий! Хочу предложить тебе свои услуги: если я могу быть полезным тебе где-либо в МВД, прошу располагать мною так, как ты сочтешь более целесообразным. Должность для меня роли не играет, ты это знаешь. За последнее время я кое-чему научился в смысле руководства людьми и учреждением, и, думаю, теперь я сумею работать лучше, чем раньше. Правда, я сейчас полуинвалид, но надеюсь, что через несколько месяцев (максимум через полгода) я смогу уже работать с полной нагрузкой, как обычно. Буду ждать твоих указаний. Твой Меркулов». Однако Берия давно, еще в годы войны, разочаровался в деловых качествах Меркулова. А в качестве спичрайтера он уже был ему не нужен. Скрывать тот компрометирующий его факт, что он сам предложил Берии свои услуги, Меркулов никак не мог. Во-первых, при их встрече присутствовал ряд свидетелей, также привлеченных в качестве подследственных по делу Берия. Во-вторых, генеральный прокурор Руденко располагал письмом Меркулова к Берии с предложением использовать его в МВД. – Б. С.)

В тот день я виделся с Берия в последний раз.

Когда в мае месяце т. г. я дважды просил у него по телефону приема, он сказал мне – и неожиданно довольно сухо, что сам мне позвонит, – обычный прием, когда люди не хотят принять человека.

Можно было бы в заключение сказать здесь о некоторых возникших у меня соображениях в связи с необычайно активной деятельностью, которую Берия развил после кончины товарища Сталина, сказать о его нежелании иметь главного контролера по МВД и брошенной им во время обсуждения этого вопроса на Президиуме Совмина фразе: «Что они (т. е. Госконтроль) могут проверять в МВД, сперва их самих надо проверить!», что доказывает, что он не желал иметь никакого контроля над собой, даже ограниченного узкими рамками финансово-хозяйственной деятельности.

Но я полагаю, что эти соображения в настоящее время уже не имеют значения.

Хотя Вы, тов. Хрущев, сказали мне 11 июля т. г., что мне не инкриминируется моя близость в прошлом к Берия, я все же счел необходимым рассказать здесь, когда и как эта близость возникла, в чем она заключалась и как развивалась на различных этапах моих отношений с Берия.

Отрицательные черты характера Берия, о которых я выше говорил, были мне, конечно, известны, но я никогда не подозревал Берия в политической нечестности и не думал о том, что он может оказаться врагом Партии и народа, авантюристом худшего пошиба, буржуазным перерожденцем и агентом международного империализма. И, однако, это теперь непреложный факт, убедительно доказанный в докладе товарища Маленкова на Пленуме ЦК КПСС и в выступлениях членов Президиума ЦК.

Думая о том, что произошло, хочется проклясть день и час моего знакомства с Берия, с этим авантюристом, врагом Партии и народа, своим преступлением запятнавшим биографии десятков и сотен честных людей, которые волею сложившейся обстановки были когда-то в какой-то степени близки к нему.

Я хочу одновременно сказать Президиуму ЦК нашей партии, что на протяжении всей моей сознательной жизни я был чист перед Партией, Родиной, перед товарищем Сталиным и теперь так же чист перед нынешним руководством Центрального Комитета нашей Партии». (РГАСПИ, фонд 82 (В.М. Молотова), оп. 2, д. 898, лл. 157–175.)

Как из первого, так и из второго письма действительно вытекает, что Меркулов был нужен Лаврентию Павловичу прежде всего как спичрайтер речей и документов на русском языке. Ведь Всеволод Николаевич был не только высокопоставленным чекистом и генералом армии, но и драматургом, чья пьеса «Инженер Сергеев», изданная под псевдонимом «Всеволод Рокк», в годы Великой Отечественной войны шла на сценах ведущих театров страны. Что же касается решения чисто оперативных и политических вопросов, то здесь Берия больше доверял Б.З. Кобулову и другим лицам из своего окружения из числа коренных тифлисцев, хотя бы потому, что с ними многие вопросы он мог обсуждать на родном грузинском языке. Русский Меркулов, кавказских языков не знавший, так и остался для Берия чужаком. И своим первым заместителем в НКВД Берия вынужден был назначить Меркулова прежде всего из-за его русской национальности, поскольку понимал, что двух кавказцев во главе НКВД, грузина Берию и армянина Богдана Кобулова, Сталин не потерпит.