Убийство деда Мороза

Закрытые ставни не пропускали в комнату дневной свет. Маркиз нажал кнопку электрического фонарика и с большой тщательностью установил его так, чтобы свет падал прямо на труп. Склонившись над покойником, он что-то внезапно пробормотал сквозь зубы. Полминуты спустя погасил фонарик и дважды шлепнул мертвеца по макушке фамильярным и дружеским жестом, означавшим нечто вроде «Спасибо, старина!»; затем на цыпочках отправился к двери.

Оказавшись у выхода, он нахмурился: дверь была приоткрыта. На ней не было пружины, которая могла бы открыть ее сама по себе, к тому же в доме не чувствовалось ни малейшего сквозняка. Оставалось предположить, что кто-то, подкравшись к двери, открыл ее, но, застав в комнате маркиза, склоненного над трупом, исключительно осторожно ретировался. Маркиз не слышал ни звука.

Озадаченный, он запер дверь и отправился в библиотеку; там он сделал вид, что роется в книгах, на тот случай, если Вилар вздумает вернуться.

За перегородкой послышались обрывки фраз.

Г-н Нуаргутт звонил департаментскому комиссару в Нанси.

Не скрывая негодования, он требовал ни много ни мало — немедленного отстранения от должности инспекторов уголовного розыска, которые позавчера отбыли в Мортфон. В отличие от мэра комиссар, видимо, был наделен достаточным чувством юмора, поскольку, придав своему голосу тон искреннего сомнения, ответил:

— Боюсь, господин мэр, это не выход из положения. Вы думаете, что отстранение от должности поможет им быстрее до вас добраться?

Потом в коридоре раздался другой голос:

— Эй! Есть кто-нибудь в этой лачуге?.. О, простите, господин мэр!

— Что случилось, Копф? Что вы хотите?

— Виркур сказал мне, что здесь должен быть учитель. У меня тут письмо налоговому инспектору, я не знаю, как лучше написать. Вот я и хотел попросить господина Вилара…

Маркиз отправился к дому священника. Каппель дежурил возле покойного. Он прикрыл ставни и зажег две свечи. Щеки мертвого аббата Фукса ввалились, но лицо оставалось мирным, трогательно спокойным. Священник был облачен в рясу; он лежал головой на подушечке, руки на груди, распятие просунуто между пальцев.

— Временный заместитель уже приехал, — шепнул Каппель. — Боже, до чего молод! Сейчас он разговаривает в саду с мадемуазель Тюрнер.

— Я видел, как он выходил из машины.

— А!.. Но до чего он молод, не правда ли? До чего молод! Само собой, он здесь ненадолго, пока не назначат нового кюре.

Маркиз удалился. На соседней улице, в столярной мастерской, стучал молоток. Там мастерили гроб.

На Большой площади маркиз де Санта Клаус вновь столкнулся с мэром, который выглядел еще мрачнее. Создавалось впечатление, что г-н Нуаргутт неспроста толчется здесь, в самом центре городка. Здесь он мог бы сразу же встретить полицейских, с какой бы стороны те ни прибыли в Мортфон, — если только они еще собираются это сделать.

Мэр метал громы и молнии перед Рикоме и Виркуром. Шум мотора прервал его проклятия.

— Ну уж на этот раз!.. — воскликнул г-н Нуаргутт. Он сделал несколько быстрых шагов в сторону улицы, откуда выезжал автомобиль, но внезапно остановился.

— А вот и Блюхер! — насмешливо воскликнул доктор.

Мэр обескураженно вернулся назад. Это была машина «Скорой помощи», вызванная позавчера по телефону из Нанси, чтобы отвезти аббата Фукса в больницу.

— Опоздал, парень, — сказал Рикоме водителю. — Нам уже не нужна «скорая помощь». Нам нужен катафалк.

Мэр в ярости затопал ногами.

В гостинице «У святого Николая-батюшки» маркиз де Санта Клаус заперся в своей комнате, чтобы на скорую руку набросать несколько фраз на визитной карточке. Он перечитал написанное:

Мэтр Проспер Лепик,

адвокат парижского суда и экс-маркиз де Санта Клаус,

приносит вам свои поздравления. Он пользуется прекрасными отношениями, кои поддерживал с вами до сегодняшнего дня, чтобы сообщить вам, что для него не является тайной подоплека недавних событий в Мортфоне. Он обращает ваше внимание на тот факт, что он более чем кто-либо из его собратьев в состоянии обеспечить действенную защиту в суде в случае явно проигрышного дела.

Он вложил карточку в конверт и заклеил его. Он был в нерешительности. В зеркале платяного шкафа он увидел свое изображение и обратился, к нему с вопросом:

— Как быть, маркиз? Отнести ли визитку ему домой? Подумайте хорошенько. Я рискую своей дворянской шкурой, и если ее продырявят, дырка окажется и в вашей. С другой стороны, все это может быть весьма любопытно. Соблазнительно, в конце концов. Страшно соблазнительно!.. Что вы говорите? Вы полагаете, нужно вручить ему визитную карточку? О, я вижу, вы не робкого десятка. Ну, порешили? Значит, так тому и быть? Превосходно!