Убийство Джанни Версаче

Эндрю повсюду приходился ко двору. С равной непринужденностью мог поддерживать светские беседы об изящных искусствах и архитектуре, слыл ходячей энциклопедией брендов и статусов. В роли мальчика на содержании был замечен и в пятизвездочном отеле Gritti Palace в Венеции, и на фешенебельной вилле на Кап-Ферра. Затем у него случилась любовь с молодым трудоголиком-архитектором, и – предположительно из-за отказа богатого партнера оплатить ему покупку вожделенной модели «мерседеса» – Эндрю, хлопнув дверью, покинул взлелеянный мир своей извечной мечты.

Сколько бы и что бы Эндрю Кьюненен ни получал, ему было мало и хотелось еще: всё больше наркотиков, всё более извращенного секса, всё более дорогих вин… И как-то так постепенно он пришел к убеждению, что все они ему по жизни обязаны. А разве не так? Ведь он всегда и везде был душой компании, самым смышленым парнем. К двадцати семи годам он успел превратиться не просто в кошмарного самовлюбленного нарцисса, всецело поглощенного собой, но еще и в искушенного патологического лгуна, изрядно поднаторевшего в создании вокруг себя альтернативной реальности, при этом достаточно сообразительного, чтобы вовремя сорвать куш с внушаемых им окружающим обманчивых иллюзий. В кругах людей доверчивых и поверхностных, где он вращался, Эндрю не составляло труда становиться незаменимым. Но под внешним его шармом таился и вызревал злополучный психоз, усугубляемый привычками Эндрю к просмотру жесткого порно с насилием и употреблению кристаллического метамфетамина, кокаина и прочих наркотиков, имеющих широкое хождение в определенных гомосексуальных кругах, хотя говорить об этом и не принято. «Да любой, кто сидел на „кристаллах“ и попадал на измену, способен врубиться в ситуацию, – считает Джо Салливан, имевший в прошлом опыт употребления метамфетамина и лично знакомый с Эндрю по Сан-Диего. – Поверить не могу, что никому вообще в голову не пришло, что всё дело тут в психозе после „кристаллов“».

Распутывая историю Эндрю Кьюненена и докапываясь до истоков его личности, рассчитывать мне приходилось только на саму себя, – а тайны свои он выдавал крайне неохотно. Ребенок-красавец от смешанного брака филиппинца с итальянкой, вундеркинд c IQ в 147 баллов, стал заложником развода родителей. Под чудовищным давлением со стороны матери и отца, тянувших его каждый на свою сторону, даровитый мальчик так и не получил возможности оформиться в целостную зрелую личность. Чем больше я узнавала об Эндрю, тем горше мне становилось от представавшей перед моими глазами картины того, как наркотики и противоправный секс огрубляли его инстинкты. И когда реально «приперло», то не оказалось у него за спиной ни профессиональных, ни моральных ресурсов, на которые можно было бы опереться. Сам себя совратил – и пал в мозолистые объятия мира алчности и порнографии, где молодость и красота суть наносные и поверхностные ценности, а деньги – главное и максимально достижимое в жизни счастье. В конце концов Эндрю Кьюненен, наиумнейший и самый сноровистый отпрыск фанатичной католички-матери и не менее фанатичного материалиста-отца, не устоял перед силами тьмы, идущими изнутри, и причинил неизмеримую боль окружающим.

Шаг за шагом отслеживая путь Эндрю Кьюненена по кривой дорожке, я осознавала, что не просто передаю, как репортер, рассказ о напрочь исковерканном жизнью молодом человеке и его злодеяниях. Я еще и ввожу тему одиссеи героя-скитальца по Америке, стоящей на пороге нового тысячелетия, где за минувшие лет двадцать успели сформироваться качественно новые сообщества, где политкорректность в условиях плавильного котла парализовала многие аспекты деятельности правоохранительных органов и СМИ, где денежными вливаниями затыкаются множественные дыры… Впрочем, есть в мире и вечные, непреходящие ценности, и первая среди них – конечно же, способность могущественных семей всячески препятствовать раскрытию правды и утаивать секреты.

Путешествуя и вращаясь в их среде, я всё больше убеждалась, что гомосексуалы – это сплоченная социальная группа в стадии изменчивого и динамичного преображения в политическое формирование. Их удивительная способность к самоорганизации на местном уровне позволяет им эффективно и напрямую оказывать мощное влияние на правоохранительные структуры. В мегаполисах типа Сан-Франциско или Нью-Йорка Эндрю было бы куда труднее скрыться от полиции. А вот на Южном берегу Флориды, в этой искусственно созданной туристической Мекке, напротив, гей-сообщество столь многочисленно, что особо и не таится.