Убийство Джанни Версаче

Отношения между полицией и СМИ как не заладились с первого дня, так и пошли наперекосяк уже и в дальнейшем. Гейл Брайт, местный телерепортер ABC, каким-то образом успела узнать до всяких официальных сообщений, что следствие на Эндрю вывел красный пикап, чем утерла, конечно, нос конкурентам на перенасыщенном информационном рынке. На пресс-конференции, начавшейся в 16:30 по местному времени в день убийства Версаче, Брайт задала прямой вопрос шефу полиции Майами-Бич Ричарду Баррето, «не тот ли парень, которого повсюду разыскивает ФБР», и есть главный подозреваемый в убийстве Версаче. Но куда там… Баррето, седовласый, ростом под два метра, бравый на вид благодаря парадной форме борец с преступностью, отказался подтвердить не только то, что подозрения падают на Эндрю, но даже и сам факт существования красного пикапа, который как раз в тот момент провозили на эвакуаторе за окнами под прицелами телекамер. Нет так нет: с этого момента обе стороны — правоохранители и журналисты — строго придерживались принципа «табачок врозь» касательно имеющейся у них информации.

Для Майкла Бэнда, лично присутствовавшего на той пресс-конференции, лобовой вопрос Брайт, однако, означал одно: нас сливают. «Само то, что какая-то репортерша осведомлена настолько, чтобы задать столь точечный вопрос, мне лично послужил указанием, что от нас идет прямая утечка», — говорит он. Между тем полиция предупредила сотрудников о недопустимости огласки любой информации по делу Версаче под угрозой строжайших оргвыводов.

Именно в первые часы, когда полицейскому начальству было самое время бить тревогу и объявлять Эндрю в розыск по всем постам, оно предпочло игру в молчанку и вместо массированной облавы занялось тщательной «профессиональной подготовкой» опознания подозреваемого по фотографиям. Лейтенант Карлос Норьега вспоминает: «Как только мы установили, что это дело рук Кьюненена, нам нужно было снова собрать [отпущенных к тому времени] свидетелей на опознание его по фото». Но, если бы фотографии Эндрю стали показывать по всем каналам, это смазало бы картину опознания. Были и другие технические трудности, которые могли вызвать у правоохранителей последующие осложнения в суде. Фото Эндрю с листовки о его объявлении в розыск не подходило по формату: лицо там было дано слишком крупным планом по сравнению со стандартными фотографиями на документы похожих людей, которые имелись в распоряжении у полиции. «По закону, — говорит Норьега, — все фотографии должны быть идентичного размера и формата. Иначе защита успешно опротестует результаты опознания в суде на том основании, что фото обвиняемого выделялось из общего ряда». Подготовить удовлетворительный ряд фотографий удалось лишь ближе к вечеру. Но тут выяснилось, что главная свидетельница — очевидица убийства Мерсиха Колакович — бесследно исчезла, и ее саму впору объявлять в розыск, поскольку полиции она сообщила вымышленную фамилию Лилиан де Фео и чужой адрес. Кроме того, лицо Эндрю было настолько типичным для Майами-Бич, что одну из фотографий из сравнительного ряда пришлось забраковать, поскольку представленный на ней местный полицейский был похож на Эндрю как брат-близнец. Ну и вся эта подготовка оказалась проделанной втуне: никто из свидетелей Кьюненена не опознал.

Тем не менее Пол Скримшо был преисполнен решимости выдвинуть против Эндрю обвинение в убийстве Джанни Версаче. Пикап Уильяма Риза, как и «лексус» Ли Миглина до этого, был начинен десятками улик против него, начиная с водительского удостоверения Кьюненена и заканчивая техпаспортом на «лексус» в бардачке «шевроле» Риза. Гильзы с места убийства Версаче были идентичны гильзам с мест убийства Мэдсона и Риза. Правда, окончательного экспертного подтверждения того, что все трое были убиты из одного пистолета, еще нужно было дождаться из баллистической лаборатории ФБР в Вашингтоне, а оно будет получено лишь на следующий день. Улик против Эндрю, казалось Скримшо, более чем достаточно, но вскоре выяснилось, что в прокуратуре штата придерживаются иного мнения. «Майкл Бэнд, когда мы запросили у него ордер на основании косвенных улик через десять или двенадцать часов после убийства, заявил нам: „Не будет вам ни ордера, ни официального прокурорского обвинения от меня без пистолета или чистосердечного признания подозреваемого“».