Убийство городов

Рождение дочери в теплый апрельский день, когда деревья были в зеленом тумане и он ждал жену у родильного дома с букетом цветов в счастливом недоумении. Он отец и сейчас увидит своего первенца, и что это изменит в его судьбе? Сиделка с румяным лицом, похожая на кустодиевскую купчиху, вынесла белый кокон, перевязанный розовыми лентами. И следом – жена, бледная, с огромными сияющими глазами, в которых было обожание, умиление и мольба. Словно молила этот огромный город, этот грозный рокочущий мир принять ее чадо, сберечь, полюбить, не причинить страданий. Он вложил в пухлую руку сиделки конверт с дарением и принял легкий сверток, в котором, среди белоснежных материй, в глубине что-то таинственно светилось, дышало, живое, почти невесомое, – его дочь. Он старался понять свое чувство к ней, пережить свое отцовство. Но испытывал лишь веселое недоумение, неловкость движений, боясь уронить или неосторожно сжать легкий кокон.

Дома их ждала родня – бабушка, мама, теща. Был накрыт стол, сияли умытые окна. Он положил драгоценный сверток на кровать, и жена любовно и бережно развязала ленты, раскрыла сверток. И обнаружилось маленькое розоватое тельце с приподнятыми ножками, хрупкими, как стебельки, ручками. Кольчугина поразили крохотные нежно-розовые ноготки на шевелящихся пальчиках рук. Жена показывала сотворенное ею чудо, и на ее прекрасном лице были гордость и восхищение. Она призывала всех восхищаться.

Бабушка подошла, прилегла на кровать. Приблизила к младенцу свое сморщенное, коричневое лицо. Стала молча, долго смотреть на свою правнучку. На ее перламутровое тельце, которое слабо вздрагивало от таинственных биений. Бабушкины карие глаза, почти невидящие, замерли, не моргали. Казалось, между ней и ребенком установилась незримая связь, прозрачный световод, по которому бабушка переливала в правнучку все родовые преданья, все родовое наследие. Готовясь покинуть мир, она вдыхала в правнучку свою исчезающую жизнь, продлевая существование рода, направляя его в бесконечность. Кольчугин благоговейно созерцал это таинство. Чувствовал линию жизни, на которой они все поместились.

Это воспоминание умиротворило его. Свой день он завершил тихо, успокоившись от дневного потрясения. Не включал телевизор. Черный прямоугольник таил в своей глубине зрелища убиваемых городов. И он не позволял этим зрелищам всплыть на поверхность.

Он достал из шкафа клетчатый плед. Сел в кресло и укрыл себе ноги, как это сделала когда-то жена.

«Спасибо, милая», – произнес он неслышно. Сидел в долгих сумерках, глядя на гаснущий за окном сад.

Глава 6

Утром ему позвонила активистка Лапунова, та, что участвовала в ток-шоу «Аналитика». Ее энергичный, требовательный голос с первых же слов вызвал у Кольчугина едкую неприязнь. Воскресил недавнее унижение, отвращение к лживому телеканалу, который устроил ему ловушку, вырезал его страстное обращение к Президенту.

– Дмитрий Федорович, напоминаю, что сегодня состоится митинг в поддержку Новороссии. В «Останкино» вы дали согласие. Очень вас жду.

– Простите, никакого согласия я не давал. Не мне в моем возрасте бегать по митингам. Для этого есть молодые.

– Но, Дмитрий Федорович, ведь вы обещали. Свидетелем тому – вся страна. И потом, вы – авторитет, не сравнимый с нами, молодыми. Вы – золотые уста России!

Кольчугин представил ее моложавое лицо с молодежной челкой, прикрывавшей морщинки на лбу. Ее напор был характерен для женщин, посвятивших себя общественной деятельности. Он всю жизнь сторонился этих шумных и неутомимых активисток, бесцеремонных и фанатичных.

– Еще раз прошу меня извинить. Я неважно себя чувствую. Все, что я мог сказать в поддержку Новороссии, я сказал в моих статьях и выступлениях. Я не оратор, а писатель.

– Дмитрий Федорович, на митинге будут представители всех патриотических организаций. Резолюцию митинга прочитают в городах Донбасса, прочитают в Кремле, прочитает Президент. Вы же хотите, чтобы русская армия прекратила геноцид в Донбассе? Мы не обойдемся без вашего слова. «С кем вы, мастера культуры?»

Это назойливое вторжение в его тихий утренний дом Кольчугин воспринял как бестактное насилие. Хотел сказать резкость, но сдержался.

– Еще раз прошу меня извинить, но я не сумею прийти, – и отложил телефон.

Он полил цветы на окнах, те, что раньше поливала жена. Хотел вернуть себе вчерашние чувства, когда память, блуждая в прошлом, отыскивала среди ошеломляющих зрелищ, военных походов и государственных переворотов, – отыскивала драгоценные воспоминания о детях, о кратких мгновениях, когда все они собирались вместе.

С маленьким сыном они идут через поле картошки. Сын едва возвышается над ботвой, цепляется за стебли, семенит в борозде, боясь отстать. А в нем такая острая нежность, любовь к его круглой голове, маленькому торопливому телу. Сын страстно стремится не отстать, не потеряться в огромном поле, в огромном мире, где ему опорой служит отец, его сила, доброта и любовь.