Убийство из-за книги

– Конечно. Валяйте, усложняйте дальше, мне это раз плюнуть.

Впрочем, оказалось, что сложность задачи я преувеличивал, потому что скопировать почерк ничего не стоило. Днем, прежде чем приготовить наживку, я как следует попрактиковался, чтобы набить руку. Вечером же, в шесть сорок, когда я выходил из дома на свидание, в нагрудном кармане моего недавно купленного светло-синего костюма покоилась одна из присланных нам бумаг – отпечатанный отчет Дайкса – с надписью, которую я сделал карандашом на одном из полей: СОЗ-4620.

Глава тринадцатая

Бланш Дьюк поразила меня в тот вечер. Проглотила перед ужином две порции своей излюбленной гремучей смеси – джин, вермут, гранатовый сироп и перно – и баста! Завязала. Кроме того, пришла она в премиленьком, хотя и довольно простом, синем платье и почти без косметики. Да, самое главное, танцевала она куда лучше, чем Сью Дондеро. В целом, если сенсацию в «Боболинке» она не произвела, то и краснеть мне за нее не пришлось, ну а оркестр благодаря Бланш смотрелся даже лучше, чем того заслуживал. К десяти часам я уже согласился бы уплатить по счету пополам с нашим клиентом, но сдержал порыв, поскольку все-таки выполнял служебное задание.

Когда мы возвратились к своему столику после того, как я отплясал самую лихую и затейливую самбу в своей жизни, а Бланш не отставала ни на шаг, словно мы проделывали это сотни раз, я предложил ей промочить горло, учитывая, что ужин остался в далеком прошлом, но она отказалась.

– Послушай, – воспротивился я, – так дело не пойдет. Я тут блаженствую с тобой, хотя мне положено работать. Я собирался напоить тебя как следует, чтобы развязать язык, а ты пьешь только воду. А как заставишь тебя проболтаться, если ты отказываешься от спиртного?

– Я люблю танцевать, – заявила Бланш.

– Неудивительно, судя по тому, как ловко у тебя это выходит. Я, правда, тоже парень не промах, но я озабочен. Хватит мне уже наслаждаться – пора хоть что-нибудь из тебя вытянуть.

Бланш покачала головой:

– Я не пью, когда танцую, потому что люблю танцевать. Попробуй лучше завтра днем, когда я буду мыть голову. Ненавижу эти дурацкие волосы. А почему ты думаешь, что мне известно что-то, представляющее для тебя интерес?

Наш официант выжидательно завис над столиком, и я вознаградил его, заказав какую-то мелочь.

– А как же иначе? – обратился я к Бланш. – Коль скоро ты считаешь, что Дайкса убил О’Мэлли, у тебя должны быть какие-то основания.

– Я вовсе так не считаю.

– В среду вечером ты говорила иначе.

– Чтобы разозлить Элинор Грубер, – отмахнулась она, – она без ума от О’Мэлли. Что же касается меня, то я вовсе так не считаю. Думаю, Лен Дайкс покончил с собой.

– Вот как? А кого это должно разозлить?

– Никого. Сью разве что, но она мне симпатична, поэтому я лучше об этом умолчу.

– Сью Дондеро? А почему?

– Как тебе сказать… – Бланш нахмурилась. – Ты ведь не знал Лена Дайкса?

– Нет.

– Странный он был малый. В целом вроде неплохой, но с причудами. Перед женщинами робел, но фотографию одной из них всегда таскал в бумажнике, и как ты думаешь чью? Своей сестры, чтоб мне не сойти с этого места! А однажды я увидела, как он…

Внезапно она запнулась. Оркестр играл конгу. Плечи Бланш ритмично задергались. Мне ничего не оставалось делать. Я поднялся, предложил ей руку, Бланш выскочила из-за стола, и мы поспешили к танцующим. Четверть часа спустя мы вернулись к столику, сели и обменялись восхищенными взглядами.

– Давай покончим с допросом, – предложил я, – и тогда уж напрыгаемся до упаду. Ты сказала, что однажды увидела, как Дайкс… что делал?

Бланш на мгновение опешила, потом спохватилась:

– Ах да. А что, мы непременно должны обсудить это?

– Я должен.

– Ну ладно. Я увидела, как он смотрит на Сью. Черт возьми, вот это был взгляд! Я отпустила какую-то шуточку по этому поводу, чего делать не следовало, потому что Дайкс решил тогда, что может излить мне душу. Оказалось, что он впервые…

– Когда это было?

– Год назад, может, больше. Оказалось, что он впервые влюбился – в его-то возрасте! Он настолько потерял голову, что дело шло к язве желудка. Он тщательно скрывал свое чувство от всех, не считая меня, конечно, – я была посвящена во все подробности. Сколько раз он пытался пригласить ее куда-нибудь, но она отказывалась. Он спрашивал меня, что делать, и я, желая хоть что-то придумать, сказала, что Сью очень романтическая натура и ему нужно каким-то образом прославиться: выдвинуть свою кандидатуру в сенат, выступить за «Янки»[4] или написать книгу. Вот он и написал книгу, но издатели ее отклонили, и он покончил с собой.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице.

– Он сам сказал тебе, что написал книгу?

– Нет, он не упоминал об этом. Как раз тогда он перестал говорить со мной о Сью, да я и избегала говорить на эту тему, чтобы не бередить рану. Но поскольку я сама предложила ему написать книгу, а потом разгорелся весь сыр-бор о романе, отвергнутом издательством, нетрудно было смекнуть, в чем дело.