Убийство к ужину

Майер еще никогда не видел начальника в такой эйфории.

— Большое спасибо за все, фрау Лутценберг! — Не дожидаясь ответа изумленной хозяйки, Клуфтингер бросился к выходу.

Едва за полицейскими хлопнула дверь, комиссар сунул ключ зажигания в руку подчиненному со словами: «Ты поведешь!» — и схватился за свой мобильник, чтобы поставить в известность коллег в Кемптене и Меммингене, где, согласно записке, находилась квартира Андреаса Лутценберга. Последних он инструктировал всю дорогу до выезда из Вайлера: «Немедленно установите наблюдение за этой квартирой и ждите меня там. Если почувствуете, что объект намеревается скрыться, берите его». И только закончив переговоры, он опустил со своей стороны стекло. Поток свежего воздуха пропотевший насквозь Клуфтингер воспринял как настоящее избавление от мук.

В Мемминген кемптенские полицейские въехали около двух часов пополудни и направились прямо к президиуму, чтобы найти местного коллегу, который смог бы показать дорогу к дому Лутценберга. Они припарковались у нового строения — предмет зависти комиссара, которую он испытывал всякий раз, проезжая мимо. Пару лет назад на открытии Клуфтингер имел возможность позавидовать и интерьерам. Все кабинеты был и просторными, светлыми и обставленными идеально. Совсем не в пример их помещениям. Вообще-то он любил коричневый цвет, но у них в здании коричневого — явный перебор. Здесь все оказалось выполнено в современной серой гамме. Особенно же ему понравилась стилизованная полицейская звезда со стальными лучами, установленная на лужайке перед фасадом. В искусстве он разбирался мало, но будь он проклят, если это не искусство!

Вышел коллега, и Клуфтингер вежливо сделал ему навстречу пару шагов.

— Шмид, — представился тот. — Приветствую вас, господин Клуфтингер.

— Шмид? Харальд Шмид? — Голос собеседника он прекрасно знал по телефонным переговорам с соседним районом.

— Он самый.

— Очень рад приветствовать вас лично после стольких лет заочного знакомства!

Клуфтингер не кривил душой. Он испытывал настоящее удовольствие, знакомясь с людьми, которых раньше знал лишь по голосу. И не только из любопытства. Больше потому, что комиссару не хватало воображения представить по голосу облик человека. Обычно он рисовал себе портрет по подобию известных личностей. То же и с радио. Он обожал радиостанцию «Бавария 1», и все дикторы для него были с лицом Гюнтера Коха, который часто мелькал и по телевидению. Вот и телефонные голоса он ассоциировал с легендарным франконским репортером.

— Что, разочарованы? — улыбнулся Шмид его пристальному взгляду.

— Нет, что вы, совсем наоборот. То есть не наоборот, а… я действительно очень рад.

А про себя подумал, что Шмид совсем не похож на Гюнтера Коха. Он оказался коротышкой. Уж если Клуфтингер, сам не гигант, дал такое определение, то это кое-что значило. К тому же голову Харальда Шмида венчала лысина, смахивающая на тонзуру, а под носом топорщились усы, поэтому он скорее напоминал Вальтера Зедльмайра. И комплекция оказалась подходящей. Если в ближайшее время комиссару не приведется встретиться с меммингенским коллегой еще раз, есть опасность, что, слыша его голос, он будет представлять себе знаменитого баварского актера.

— Ну, едем? — Клуфтингер положил коллеге руку на плечо.

Обычно он так не фамильярничал и с посторонними людьми держал дистанцию, но Шмид — другое дело. Шмид вызвал симпатию с первого взгляда. К тому же у Клуфтингера возникло ощущение, будто они давно знакомы. Впрочем, некоторым образом так оно и было.

Когда комиссар открыл Шмиду заднюю дверцу «пассата», тот не спешил садиться, а поднял на него растерянный взгляд.

— Что-то не так? — забеспокоился Клуфтингер, заглянул в машину и понял причину замешательства: сзади все еще торчал громоздкий барабан, и сиденья были выдвинуты вперед, чтобы эта дурында поместилась. — О, прошу прощения, — смутился Клуфтингер, — это мой инструмент, давно уж собирался его выгрузить, — пояснил он Шмиду, который под попонкой не мог разобрать, чем занято столько места. — Садитесь вперед, — предложил комиссар, — а я расположусь здесь.

Он переместил барабан в сторону, насколько это оказалось возможно, кое-как отодвинул одно из задних сидений и втиснулся в салон. По правде говоря, он больше упирался ногами, чем сидел.

— Может быть, возьмем одну из служебных машин? — с сомнением спросил Шмид, видя, в какой неудобной позе замер его кемптенский коллега.

— Нет-нет, все нормально, — солгал Клуфтингер и поспешил сменить тему, представляя полицейских друг другу: — Майер — господин Шмид, господин Шмид — Майер.

Его счастье, он не увидел перекошенной физиономии Майера, которому совсем не понравилось, что титула «господин» удостоился только один из них. Впрочем, для этого Клуфтингеру понадобилось бы заглянуть в зеркало заднего обзора, а в его нынешнем положении сделать это он не мог.