Убийство к ужину

— Ах, господин Клуфтингер, мой дорогой, как жаль, вы пропустили потрясающий, незабвенного вкуса супчик! Ах, Эрика, что там были за приправы? Ах, шафран! Да-да, это основная приправа. Потрясающе! — запел Лангхаммер, прогоняя неловкость, повисшую при появлении хозяина дома.

Но Клуфтингера не собьешь. Из всего потока словоизвержения он вычленил главное: этот шут называл его жену по имени! Страшно себе представить, что тут у них происходило в момент «брудершафтов»! В его отсутствие. Поэтому все его грехи компенсировались эдакой неслыханной фривольностью. Так что, дорогая, квиты!

— Да? Уже? — все, что смог выдавить из себя Клуфтингер; «мой дорогой» он предпочел пропустить мимо ушей и снова изобразил добродушную улыбку.

— А позволено ли будет спросить… — Лангхаммер озарил всех интригующей улыбкой, — не ходили ли вы снова по криминальной дорожке?

Клуфтингер скривился. Шуточка так себе. Но достойно ответить он не успел, поскольку жена взяла у него из-под носа тарелку для первого со словами:

— Она тебе уже ни к чему.

Теплоты в ее голосе не чувствовалось. Четкий сигнал предостережения, который он понял правильно, поэтому и на тираду Лангхаммера ответил односложным «Да».

По крайней мере избежал повинности есть этот суп со слизняками. Не то чтобы он не доверял кулинарному искусству жены, нет, тут она занимала, честно, второе место после его матери. Но то, что она сотворила сегодня! Не нормальную еду, а блюда из чудовищ, которыми он ужасался в фильмах, да еще приправленные сомнительными специями из стран, куда он даже под страхом смерти не согласился бы поехать.

И что все эти люди имели против клецек из манной крупы? Или привычных белых баварских колбасок? Или яичной лапши? Клуфтингер был свидетелем того, как доктор щеголял на традиционных праздниках в дурацких кожаных штанах, но что касалось еды, он всегда воротил нос от национальной кухни. Клуфтингер мстительно усмехнулся своим мыслям, но выразить их вслух не решился.

— Глядя на вас, можно предположить, что преступник у вас уже в кармане, — возобновил светскую беседу Лангхаммер. — При тех налогах, которые с нас стригут, нет ничего удивительного, что полиция так быстро проводит расследования.

Доктор в ожидании аплодисментов огляделся по кругу. Война. Этот хлыщ явно жаждет кровопролития…

— Поешь, — быстренько вырвала его жена из кровожадных картин сатисфакции, сунув под нос тарелку.

В животе и правда урчало. Он взялся за вилку, ковырнул бесформенную массу, сделал своей второй половине куртуазный комплимент и только потом обратился к Лангхаммеру с удивленным «хм», будто не расслышал. Довольный собственной уловкой и пораженный пикантным вкусом иноземной еды, он подцепил второй кусок и отправил его в рот.

С Лангхаммера мигом слетела спесь:

— Так вот, я имел возможность первым осмотреть труп, и в любое время вы можете обратиться ко мне. Хотя понимаю, у вас и своих специалистов хватает…

«Все-таки не может слезть со своего конька», — отметил про себя Клуфтингер.

— А Штробль пошел на поправку, — вышел Клуфтингер на новое поле битвы неожиданно для противника. Он знал, что коллега лечился у доктора по поводу болей в пояснице.

У обеих дам перехватило дух.

— Штробль? Это хорошо. Так кто же все-таки убил? — На этот раз Лангхаммер не отличился красноречием и даже не вспомнил пациента.

— В процессе расследования я не могу раскрывать имеющиеся данные. Это вам, знаете ли, не телевизионный детектив. Мы занимаемся реальным делом. Впрочем, вы не обязаны знать все тонкости работы полиции, — добавил он менторским тоном, будто проводил школьную экскурсию по президиуму.

На минуту все умолкли.

— На Майорке, говорят, прекрасные пляжи, — внезапно подала голос Аннегрет.

— Да, да, мужу они тоже понравились по проспектам, когда мы ходили в турагентство, правда, милый? — соврала Эрика.

Клуфтингер, будто в тумане, кивнул. Еще ни разу жена не называла его «милым». Он не на шутку разволновался.

— Вкусно, дорогой? — продолжила она в том же духе.

Он чувствовал, собирается гроза, она назревает и готовится разразиться на его голову после ухода гостей. И никакая предосторожность делу уже не поможет. Ему позарез требовался глоток чего-то покрепче. Возле своей тарелки он обнаружил бокал красного вина и с отвращением поморщился. Зачем тратить деньги на такое чертовски дорогое пойло, если никто из них не пьет вино, а ему оно — просто поперек горла. Клуфтингер молча поднялся и пошел на кухню. Жена последовала за ним. Не удостоив муженька даже взглядом, она поставила тарелки в мойку и только на выходе прошипела:

— Тебе осталось еще громко рыгнуть, высморкаться в салфетку, и выступление будет завершено.