Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

«Испанский синдром» стал наглядным примером того, чего следует избегать. Этот урок побудил экономистов определить различные способы, которыми богатство рантье — и поддерживаемая им налоговая и военная политика — препятствовали прогрессу и вели к упадку и падению разных стран. Декан Джосая Такер, священник и политический экономист из Уэльса, в 1774 году отметил, что очень важно, получают ли страны деньги путём продуктивных занятий своего населения или пиратством и просто грабежом серебра и золота, как это делали Испания и Португалия с такими ослабляющими результатами, при которых «очень мало рук использовалось для приобретения этой массы богатства... и ещё меньше предполагали удержать добытое».

Эта параллель всё ещё проводится и в наше время. В книге «Великий расчёт» (1991 г.) Джеймс Дэйл Дэвидсон и лорд Уильям Рис-Могг пишут о славных днях испанского «золотого века» (1525—1625 гг.): «Руководство испанского правительства было полностью подчинено заинтересованным сторонам, потребляющим налоги: вооружённым силам, бюрократии, церкви и знати.... Лидеры Испании сопротивлялись любым усилиям по сокращению расходов. ... С 1556 по 1577 год налоги выросли втрое. Расходы росли ещё быстрее ... К 1600 году проценты по государственному долгу достигли 40 процентов бюджета. Испания обанкротилась и так никогда и не восстановилась».

Несмотря на огромный приток золота и серебра, Испания стала страной с наибольшей задолженностью в Европе, причём её налоговое бремя было полностью перенесено на наименее обеспеченных, сдерживая развитие внутреннего рынка. Тем не менее, сегодняшние неолиберальные лоббисты призывают к такому же налоговому фаворитизму: не облагать налогом финансы и недвижимость, переложить налоговое бремя на рабочую силу и потребителей, сократить государственную инфраструктуру и социальные расходы и поставить управляющих рантье руководить правительством. Основное отличие от Испании и других постфеодальных экономик заключается в том, что ренту, выплачивавшуюся феодалам-землевладельцам, заменили проценты, поступающие финансовому сектору. Что же касается экономической дискуссии, то в ней нет никакого выделения дохода рантье как такового. Также не ведётся никаких обсуждений подобного упадка и падения стран. Неолиберальная лукавая болтовня — только о росте, автоматически растущем национальном доходе и ВВП, казалось бы, бесконечном (ad infinitum), без какого-либо контроля корыстной политики сверхбогатых элит.

Основное различие между сегодняшним способом завоевания и таковым у Испании 16-го века (и Франции 18-го века) состоит в том, что в настоящее время он в основном финансовый, а не военный. Земля, природные ресурсы, государственная инфраструктура и промышленные корпорации приобретаются путём одалживания денег. Но цена этого завоевания оказывается такой же тяжёлой, как и открытые военные действия. Собственники недвижимости выплачивают чистую сумму арендных платежей в виде процентов банкам, а те предоставляют им ипотечный кредит для приобретения собственности. Корпоративные рейдеры также платят своими денежными потоками в виде процентов держателям облигаций, которые финансируют их поглощения. Даже налоговые поступления всё чаще предназначаются для выплаты кредиторам (часто иностранным, как в средневековые времена), а не для инвестиций в инфраструктуру, выплаты пенсий или расходов на восстановление экономики и социальное обеспечение.

Сегодняшняя монополизация богатства классом рантье, избегающим налогов и государственного регулирования путём покупки контроля над правительством, является той же самой проблемой, с которой сталкивались классические экономисты. Их борьба за создание более справедливой экономики дала нам инструменты, наиболее подходящие для понимания того, как сегодняшняя экономика поляризуется и становится менее продуктивной. Физиократы, Адам Смит, Давид Рикардо и их преемники усовершенствовали анализ того, как искатели ренты вытягивают доходы из потока расходов в экономике.

 

Классическая критика экономической ренты

 

Классическая теория стоимости предоставляет наиболее чёткие концептуальные инструменты для анализа движущих сил, которые поляризуют и ослабляют современную экономику. Трудовая теория стоимости шла рука об руку с «теорией ренты» цен, расширяя концепцию экономической ренты, навязанной землевладельцами, монополистами и банкирами. Теория ренты стала основой для разграничения заработанного и незаработанного дохода. Почти вся государственная регуляторная политика 20-го века придерживалась фундамента, заложенного идеологией Просвещения и последующей политической реформой Джона Локка, определявшего стоимость, цену и ренту как руководство к прогрессивной философии налогообложения, антимонопольному регулированию цен, законам о ростовщичестве и регулированию ренты.