Убийство Кирова. Политические и уголовные преступления в 30-х годах

Из информации и замечаний товарищей мы знали кое-что из происходящего наверху. Прежде чем приехать в Смольный, Сталин и прибывшая с ним из Москвы группа руководящих работников побывали в прозекторской больницы, где ночью было произведено вскрытие тела. Беседовали с профессурой. Затем приехали в Смольный, расположились в кабинете Кирова и стали вызывать интересовавших их людей. Был вызван Медведь, его опросили, Сталин очень резко упрекал его за то, что прозевали и не предотвратили убийство Кирова.

Николаева привезли на допрос в полусознательном состоянии: Сталина он не сразу узнал, показали ему его портрет, и только тогда он узнал, кто с ним говорит. Ничего ясного не сказал, плакал, повторял слова: «Что я наделал, что я сделал!» Факта покушения он не отрицал, но сумбурно представил обстоятельства убийства. И его увезли в ДПЗ. Была вызвана жена Николаева — Мильда Драуле. Она была растеряна, ошеломлена, заявляла, что ничего не знала и не подозревала. Был вызван и сотрудник охраны, сопровождавший Кирова, — Борисов, но нам стало сразу же известно, что по дороге в Смольный, при повороте с улицы Воинова, он как-то выпал из открытой грузовой машины и разбился. Нам говорили, что, когда Сталину доложили об этой аварии он раздраженно бросил: «И этого сделать не сумели». Очевидно, эта реплика относилась к работникам Ленинградского управления НКВД. Так что сказанное Н. С. Хрущевым в заключительном слове на XXII съезде КПСС совпадает и в какой-то мере уточняет известные нам по горячим следам события.

2 декабря гроб с телом Кирова был установлен в вестибюле Таврического дворца и открыт доступ трудящимся для прощания. В первую смену караула встали Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов. Члены бюро обкома и горкома, члены президиума облисполкома и Ленсовета стояли в две шеренги вдоль гроба. У гроба вся в слезах Мария Львовна, ее сестры; родные сестры Кирова не приехали. Под звуки похоронных мелодий идут в строгом молчании трудящиеся Ленинграда. Стоя несколько раз в почетном карауле, я видел неподдельную печаль на суровых лицах пожилых рабочих, хорошо знавших Кирова и веривших ему, Я видел женские лица, полные слез и горя. Два дня прощались ленинградцы с Сергеем Мироновичем.

3 декабря газеты помещают информацию о приезде руководителей партии в Ленинград: «В связи с несчастьем, постигшим партию и рабочий класс Советского Союза, 2 декабря утром в Ленинград прибыли тт. Сталин, Молотов, Ворошилов и Жданов».

3 декабря в газетах помещены также некрологи от различных организаций и лиц. Константин Федин пишет в «Ленинградской правде»: «Мне хочется отметить только одну черту того Кирова, который возникает в нашем представлении, когда мы слышим это имя. Киров, соединивший свою судьбу последних лет с судьбою Ленинграда, был деятелем огромной чистоты. Любое слово его речей было ясно и точно. У него, думаю я, не было ни одного излишнего выступления. Его деятельность — волевая черта, нигде не дрогнувшая, проведенная от начала до конца с высокой честностью, высоким сознанием и прерванная на посту»[32].

А. Н. Толстой писал о Кирове: «Совершение пролетарской революции для них помимо всего являлось высшей нравственной ценностью, и уж конечно, ни царская каторга, ни смерть в бою не могли остановить учеников и соратников Ленина. Они отвечали своей идейностью, своей совестью перед всем счастьем народа.

Таков обаятельный облик сына русского народа Сергея Мироновича Кирова. Все типичное для русского было воплощено в нем. У него был умный, далеко и ясно видящий веселый глаз. Он был смел, изобретателен, хитер в деле, добр и задушевен к тем, ради кого, не щадя, тратил свои силы, быстр и решителен в бою с врагами»[33].

В тех же газетах печатается следующее сообщение Народного комиссариата внутренних дел: «Данными предварительного следствия установлено, что фамилия злодея, убийцы тов. Кирова — Николаев (Леонид Васильевич), 1904 г. рождения, бывший служащий РКИ, Следствие продолжается»[34].

Весь день продолжалось траурное прощание трудящихся Ленинграда и представителей многих республик, краев и областей нашей страны. В 21.30 на последнюю вахту становятся руководители в том же порядке — Сталин стоит у изголовья с левой стороны. Члены бюро обкома и горкома, президиума облисполкома и Ленсовета стоят шеренгой вдоль постамента, в трех-четырех шагах от него. Непроизвольно наблюдаю за лицами руководящих работников ЦК. Поразительно спокойно и непроницаемо лицо Сталина. Впечатление такое, что он весь ушел в свои думы, сосредоточенный взор поверх пораженного пулей Кирова, руки, как часто приходилось видеть и раньше, опущены и пальцы соединены. Ворошилов стоит по-военному, прямо, на лице заметны следы волнения, скорби. Молотов внешне очень спокоен, его лицо ничего не выражает. У Жданова глаза учащенно мигают, заметны его старания стоять навытяжку, безусловно, он переживает, внешне по крайней мере, заметнее других. В нашей шеренге стоят и руководители некоторых крупнейших организаций партии.