Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах

10 ноября в «Правде» и других газетах был помещен портрет Н. С. Аллилуевой в траурной рамке и сообщение от ЦК ВКП(б), которое кончалось следующими словами: «…в ночь на 9 ноября внезапно скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева». Помещено также письмо ЦК ВКП(б) — членов Политбюро, секретарей ЦК и их жен. В нем говорится: «Память о Надежде Сергеевне как о преданнейшей большевичке, жене, близком друге и верной помощнице тов. Сталина будет всегда нам дорога». Подписи: Екатерина Ворошилова, Полина Жемчужина[61], Зинаида Орджоникидзе, Дора Хазан[62], Мария Каганович, Татьяна Постышева, Ашхен Микоян, Ворошилов, Молотов, Орджоникидзе, Куйбышев, Калинин, Каганович, Постышев, Андреев, Киров, Микоян, Енукидзе. Обращает на себя внимание отсутствие подписи жен Кирова и Куйбышева.

В этом же номере газеты помещены скорбные сообщения от друзей и товарищей, которые «с глубоким прискорбием извещают о преждевременной смерти слушательницы отделения искусственного волокна химического факультета Всесоюзной промакадемии Надежды Сергеевны Аллилуевой».

В последующем газеты печатают соболезнования Сталину от лиц и организаций. О похоронах есть информация и фотоснимок. Не были опубликованы причины смерти молодой женщины, не было никакого медицинского акта, а был пущен слух, что Надежда Сергеевна скончалась от приступа острого аппендицита. Так в угоду Сталину и ради сохранения его престижа родилась эта версия, далекая от истины.

Сильный, волевой, самолюбивый Сталин проявил слабость, растерялся перед финалом большой трагедии, которую видели другие. Искренне или неискренне он отказывался от должности — это дело темное, но эта растерянность замечена. Ему пошли навстречу, его простили и дали возможность оправдаться перед народом. Ну, Каганович — не в счет, он подхалим, он вскоре направит свою родную сестру в экономки Сталину. Молотов? Он дважды безропотно прощался со своей женой Полиной Семеновной Жемчужиной, высылаемой позднее Сталиным из Москвы. Их Сталин знал хорошо, держал в руках и не боялся. А вот эта тройка — Серго, Куйбышев, Киров, особенно Киров — они пошли на компромисс со своей совестью, но они — свидетели его слабости, они знают тайну, он от них в какой-то зависимости. Да ведь они не одиноки, за ними есть и такие, как Постышев, Эйхе, Енукидзе, Рудзутак, Косиор и многие другие видные деятели партии. Вот и получилась трещинка в, казалось, непререкаемом, абсолютном авторитете. Задуматься есть о чем. Надо прибирать к рукам, пока еще не поздно. Так или примерно так думал тогда Сталин — сейчас мы можем говорить твердо, зная, как пошли события после трагических дней 8 ноября 1932 года.

Свою слабость, свою зависимость от других не мог простить тем, кто о ней знал, — такова иррациональная логика самолюбца, лукавого и нетерпимого к людям.

При рассмотрении вопроса об отношениях Сталина и Кирова нельзя проходить и мимо писем Сергея Яковлевича Аллилуева, старейшего большевика, тестя Сталина. Он глубоко уважал Кирова (к слову, и у самой Надежды Аллилуевой были дружественные отношения с Кировым). Известны два письма. Одно написано С. Я. Аллилуевым в 1928 году Кирову в Ленинград из Москвы по поводу волокиты с назначением ему пенсии. Письмо хранится в ЛПА, в деле С. Я. Аллилуева. Второе письмо Кирову — тоже из Москвы, написано в 1931 году. В нем Сергей Яковлевич, совсем больной, пишет Сергею Мироновичу о своем горе, высказывая глубокое сожаление о трудном положении своей, как он говорил, «бедной Нади». Оно хранится в ЦПА, мне о нем подробно говорил А. К. Вихров, дававший пояснения в моем присутствии работникам ЦК, проводившим в 1961 году в Ленинграде расследование обстоятельств убийства Кирова. В описи обнаруженных документов, находившихся у Кирова и переданных через М. Орахелашвили в ЦПА после смерти Кирова, имеется еще одно письмо С. Я. Аллилуева от ноября 1934 года, с которым мне пока не удалось познакомиться и местонахождение которого мне неизвестно.

Знал ли Сталин об этих письмах, говорил ли ему о них Киров — неизвестно, но безусловно Сталину были известны настроения Надежды Сергеевны и ее отца, когда-то очень близкого Сталину партийца и хозяина конспиративной квартиры ЦК в Петербурге и Петрограде.