Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

Глубокий звучный голос наверняка был слышен даже в самых задних рядах. Целий был превосходным оратором. В юности он прошёл школу у Марка Красса и Цицерона и оказался самым талантливым их учеником, в совершенстве овладев умением составлять речи и искусством управлять своим голосом, который заставлял разноситься над толпой. Но секрет его успеха был даже не в этом. С годами у Целия выработался свой, неповторимый стиль, исполненный тонкого сарказма. Стиль этот стал образом для подражания для нового поколения. Иной раз и старшие, стремясь усилить эффект от своих речей, пытались подражать ему. Впрочем, им это не шло на пользу, ибо речи их приобретали оттенок грубости и бесцеремонности, что лишь отвращало слушателей. Целию же каким-то непостижимым образом удавалось с одинаковой лёгкостью очаровывать и разношёрстную толпу, и утончённых собеседников в личном разговоре; разве что в речах, обращённых к толпе, не было той иронии, что сквозила в каждом слове в личной беседе. Он, как никто другой, умел выдавать в публичном собрании самые непристойные двусмысленности и бесстыдные намёки и выглядеть при этом не злонамеренным или вульгарным, а тонким и остроумным. Это делало его непревзойдённым оратором. Правда, возмущать народ на контио было не его стихией. Коньком Целия были выступления в суде, особенно в роли обвинителя: там он мог сколько душе угодно изливать сарказм на съёжившуюся жертву в присутствии судей – утончённых, образованных людей, знающих толк в искусной, витиеватой игре словами и самим не чуждых красноречия. Всё же и тут, перед толпой он держался с обычной непринуждённой уверенностью.

- Достойные граждане Рима! Рядом со мной вы видите человека, которого все знаете – Тита Анния Милона. Последние дни его имя у всех на устах. Вы отходили ко сну, задаваясь вопросом, что он за человек, и просыпались с мыслью, куда он подевался. И ежедневно, ежечасно, задавали себе тот же самый вопрос, который задаёте в эту минуту: когда же наконец прекратится это безумие?

- Что ж, для того мы и собрались здесь, чтобы услышать ответы. Не завтра или когда-нибудь ещё, а здесь и сейчас. Прежде всего, нам больше незачем гадать, куда подевался Милон - вот он, перед вами – гордый, с высоко поднятой головой, в самом сердце города, которому так долго и преданно служил. Вы наверняка слышали лживые толки о том, что Милон бежал из Рима, покинув его навсегда. Вижу, многие кивают. Вы слышали. Вздор! Подумайте о том, что вы любите больше всего на свете. Представьте, что у вас хотят это отнять. Или вынуждают покинуть – раз и навсегда. Неужели вы бы согласились? Да ни за что! Даже если бы вам пришлось умереть. Даже если бы, - тут Целий понизил голос, - вам пришлось бы убить.

- Самое дорогое для Милона - это Рим. Милон никогда его не оставит.

- Что возвращает нас к первому вопросу: что он за человек, Тит Анний Мило? Об этом судите сами – после того, как выслушаете его. Потому что сегодня Милон сам будет говорить за себя. Закон разрешает ему говорить, ибо мы собрались ради того, чтобы выслушать его; и я, трибун, созвавший это собрание, требую, чтобы он говорил. Я говорю «требую», так как Милон здесь не по своей воле. Я привёл его силой. Вы ошибаетесь, если думаете, что он с большой охотой покинул свой дом и оправился в город, где жаждущие его смерти смутьяны готовы разорвать его на куски. Милон отважен, но не глуп. Нет, он здесь лишь потому, что я настоял на его появлении; потому что я, трибун, потребовал, чтобы он предстал перед вами.

- Третий вопрос, что тяжёлым бременем лежит на душе каждого из нас и, подобно дыму от сожжённой курии, не даёт нам вздохнуть свободно: когда же будет покончено с этим безумием? Увы, не прежде, чем обстоятельства смерти Клодия будут доподлинно выяснены. Лишь когда история с его убийством останется в прошлом вместе с ним самим, мир и спокойствие вернутся в наш город.

- Как погиб Клодий, кто и почему убил его? Его друзья утверждают, что он был убит злодейски и без всякой причины. Виновным они объявляют Милона и клеветнически утверждают, будто он замышляет новое убийство – на этот раз человека куда более важного и почитаемого, нежели Клодий.

- Что ж, давайте привлечём Тита Анния Милона к суду. Да, вы не ослышались. Не судьи из сенаторов и высших должностных лиц – вы, народ, граждане Рима, будете судить Тита Анния Милона здесь и сейчас, ибо вы больше всего пострадали от беспорядков последних дней. Я взываю к вам и полагаюсь на ваше суждение, потому что пришёл сюда не восхвалять Милона, а судить. И если вы сочтёте его убийцей, замышляющим новые убийства – изгоните его, и пусть зловещий слух станет правдой. Изгоните Милона из города, который он любит всем сердцем – и пусть живёт остаток дней своих в глуши среди варваров!