Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

- Да, сестра говорила что-то такое. Но в тот раз он не стал останавливаться. Просто проехал мимо со своей свитой. Сестра только заметила, что это он. Рядом ехал его сын и ещё несколько человек. Остальные были пешие.

- А Милон? Он ведь тоже должен был проезжать здесь – днём позже, незадолго до того, как всё и случилось?

- Да, моя сестра хорошо это запомнила. Она вообще до мелочей запомнила тот день – он для неё как кошмар, который никак не можешь забыть. Милон остановился ненадолго, чтобы напоить коней. Сюда ни он сам, ни кто-либо из его людей не зашли. А людей с ним было много. Сестра говорила, что он давно уже отъехал, а свита всё тянулась и тянулась за ним – как какая-нибудь триумфальная процессия в Риме. Он всегда так ездил; в особенности, когда она была с ним.

- Она – это Фауста Корнелия?

- Кто же ещё. Можно подумать, она без десятка слуг и служанок не может ни встать ото сна, ни отойти ко сну. Думаю, что и самому Гаю Папию – или, как ты его называешь, Милону – тоже нравится показываться в Ланувиуме перед друзьями и роднёй с множеством слуг и охраны. Дескать, посмотрите, какая я важная персона! Я и за порог не шагну без сотни прислужников!

- Сотни? Его что, сопровождали сто человек?

Хозяйка пожала плечами.

- Не знаю, сколько их точно было. Говорю же, сама я их не видела. Но сестра рассказывала, что когда они остановились тут, то заняли всё вокруг, как толпа на Форуме; а когда наконец стали отъезжать, то процессия растянулась на всю дорогу и, казалось, конца ей не будет. Марк тогда ещё пошутил: мол, если бы Милон поил своих рабов так же щедро, как своих коней, мы продали бы всё своё вино до последней капли и выручили бы достаточно, чтобы хватило на новую крышу для дома.

- Значит, людей у Милона было больше, чем у Клодия, когда тот проезжал тут днём раньше?

- Намного больше.

- Но с Клодием была лишь охрана, и все с оружием; а по твоим словам, Милона сопровождали лишь слуги да горничные.

- Не только. Милон всегда ездил с большой охраной. Так что кроме слуг и служанок Фаусты, там были ещё и гладиаторы, и не абы какие. Слышал когда-нибудь про Эвдема и Бирру?

- Как не слышать. Они что, тоже в свите Милона?

- С тех самых пор, как он их купил. В его духе: купить двоих самых знаменитых гладиаторов лишь для того, чтобы похваляться ими. Про Эвдема и Бирру даже я слышала; даром что смотреть, как двое людей убивают друг друга, мне ничуть не интереснее, чем любоваться на муху, роющуюся в навозе. Хотя среди гладиаторов бывают и такие, на которых приятно посмотреть. – Она бросила быстрый взгляд на Давуса, который сосредоточенно отдирал зубами мясо от кости. – Но эти Эвдем и Бирра примерно так же красивы, как ослиная задница. Они всегда шли в самом конце. Оба высоченные, как деревья. Громадины ходячие. И всегда где один, там и другой. Мой муж говорит, что они и на арене сражались в паре.

- Да, двое против двоих; а иногда и двое против четверых, - сказал Давус, оторвавшись от своего занятия.

Мы с Эко поглядели на него с удивлением.

- Откуда ты знаешь? – спросил я.

Давус прочистил горло.

- Просто когда я был ещё мальчишкой, мой прежний хозяин иногда водил меня и других ребят смотреть гладиаторские бои. У него у самого было несколько гладиаторов. Он и меня поначалу хотел тренировать для арены, но потом решил, что в гладиаторы я не гожусь – слишком мелкий; и что он выручит больше, продав меня в телохранители. А про Эвдема и Бирру хозяин всегда говорил, что ставить на них – верный выигрыш. Не важно, каким оружием они сражаются – трезубец и сеть, короткий меч, топор, со щитами или без. Они могли запугать одним своим видом: стоило им взглянуть на противника – и он цепенел от страха. Мой прежний хозяин говорил, что других таких устрашающих бойцов не найти в целом свете.

- А в тот день они тоже были с Милоном? – спросил я хозяйку, обмакивая кусок репы в соус.

- Ещё бы им не быть. Они первыми из людей Милона явились сюда. Сестра видела их из окна второго этажа.

- А твоя сестра оставалась наверху всё время?

- Она говорит, что услышала шум и стала спускаться. Она только успела увидеть Клодия и его людей, как муж закричал на неё, чтобы она шла наверх и оставалась там.

- Сколько людей было с Клодием?

- Сестра говорит, что не очень много. Пятеро; может, шестеро. И сам Клодий; он лежал вот тут, на прилавке, держась за плечо и кривясь от боли; и отдавал приказания.

- Что он приказывал?

- Ну, чтобы заперли двери, ставни закрыли и всё такое.

- Значит, он был в сознании, хотя и ранен.

- Ещё как в сознании. Сестра говорит, он вёл себя очень решительно. Всё остальные подчинялись ему; делали, как он велит; но вид у них был при этом…

- Какой же?