Убийство на черной лестнице

Тамарины сотрудницы, сокрушаясь по поводу ее падения, советовали наперебой:

— Тамарочка, шапку не трогайте: пусть высохнет, потом бензинчиком можно почистить.

— А дубленку только в химчистку…

— Как я домой пойду?!

— Что-нибудь придумаем.

Если бы Генка не пошел к своему приятелю, можно было бы ему позвонить и попросить, чтобы он принес ей на работу другую одежду. Но его не будет.

— Тамарочка, я позвоню своему Сашке, — предложила одна из сотрудниц, Людмила. — Он принесет тебе что-нибудь до дома добраться. Я ведь рядом живу.

Так и решили.

Очень болела рука в плече, на которую Тамара упала. И как раз правая. Так что она с трудом могла работать на компьютере.

Шеф, видя, как Тамара периодически останавливается, то потирая ушибленную руку, то опуская ее вниз, потряхивая, сжалился:

— Тамара Вахтанговна, сегодня можете уйти немного пораньше. Я бы вам посоветовал сходить в травмопункт: пусть посмотрят, нет ли перелома или трещины.

— Спасибо, Виталий Иннокентьевич.

Но пока Людмила дозванивалась мужу, пока тот пришел с работы, пока нашел одежду, что просила жена, и, наконец, принес ее в офис, — было уже около семи часов вечера. Людмила взяла у мужа пакет, заглянув, чего он там насобирал, и вытащила китайский пуховик зеленого цвета с капюшоном, отороченным черным искусственным мехом, и черную вязаную шапочку…

Возвращаясь домой, Тамара шла медленно, осторожно переступая ногами: снова бы не упасть. Было непривычно ощущать себя в чужой одежде. В здоровой руке она несла пакет со своей дубленкой. Правая рука и плечо ныли.

«Завтра с утра нужно будет действительно сходить к врачу, — думала Тамара. — Не дай Бог что-нибудь серьезное. Вот неприятность-то…»

Войдя во двор своего дома, Тамара взглянула на окно их комнаты: в нем было темно. Конечно, Генка у Володи сидит, придет поздно. А жаль, он сейчас очень мог бы ей помочь разобраться с ее грязной одеждой.

Обремененная всеми этими заботами, Тамара вошла в подъезд. Было без четверти девять. 

VII

Геннадий подходил к своему дому с сильно колотящимся сердцем. Пошарив глазами, на дороге у дома он обнаружил милицейский «газик». Неужели свершилось?

До сих пор пока всё шло по сценарию.

Войдя во двор, Геннадий задрал голову и посмотрел на окна: во всей квартире горел свет, за исключением их окна. Это было странным. Где же Тамара?! Неужели до сих пор не вернулась с работы? А может быть, что-нибудь в связи с соседкой…

Через несколько минут он сам всё узнает.

Стараясь унять вдруг нахлынувшую дрожь, Геннадий с опаской вошел в подъезд. Ему подумалось, а вдруг она еще лежит в подъезде, и он наткнется на ее труп? Он стал озираться по сторонам — привычный полумрак, запах кошек и гнили, и — какой-то еще едва уловимый теплый запах… Или ему показалось? А это что?! У самой лестницы, ведущей в подвал, Геннадий увидел большое темное пятно. Неужели кровь?! Усилием воли он заставил себя не всматриваться и быстро стал подниматься по лестнице. Это всё нервы, убеждал он себя, нужно успокоиться. В квартире, наверное, милиция. Ему нужно приготовиться, ведь по сценарию он еще не должен ничего знать. Он засиделся у друга. Его видели Володя, его жена Нина, их дети. От них он ушел в половине одиннадцатого. У него алиби. Он совершенно ни при чем. И вообще у них с соседкой были хорошие отношения. Геннадий вдруг почувствовал острую жалость к убитой Ренате.

Когда Геннадий доставал ключи и открывал дверь, он заметил, что руки у него все-таки дрожат. Спокойно, всё нормально. Он набрал в легкие побольше воздуха, сжал зубы, стараясь унять дрожь, и, постаравшись, насколько возможно, напустить на себя беспечный вид, вошел в квартиру.

Всюду горел свет. Из кухни доносились незнакомые мужские голоса. На шум открываемой двери из кухни вышел мужчина в штатском костюме и быстро, профессиональным взглядом окинул Геннадия.

— Здравствуйте, — первым вежливо поздоровался с ним Геннадий.

— Добрый вечер. Старший лейтенант милиции Говоруйко, — представился мужчина. — А вы — Геннадий Юрьевич Портнов?

— Да…

— Пройдемте, пожалуйста, к вам в комнату. Нам необходимо поговорить.

Геннадий приготовился ко всему. Ко всему — но только не к этому: вдруг из своей комнаты, услышав разговор, выбежала Рената! Никогда еще вид соседки не производил на Геннадия такого впечатления. Кровь застыла у него в жилах.

— Ой, Гена, такое горе, такое горе… — затараторила Рената.

Кровь, отхлынув от висков, стала стекать куда-то вниз, — Геннадий страшно побледнел.

— Геннадий Юрьевич! — твердо произнес Говоруйко. — Мужайтесь: несколько часов назад в подъезде вашего дома обнаружен труп вашей жены с тремя ножевыми ранениями. Труп обнаружен соседкой.

— Гена, ты только держись, — снова затараторила Рената. — Я сегодня на работе задержалась немножко: сменщица опоздала. Иду домой, вхожу в подъезд, смотрю — у меня аж мороз прошел по коже! — лежит женщина. Я — к ней, думала, может, плохо с человеком, наклонилась, а это Тамара! И кровь — целая лужа… Я ее не узнала сначала: темно ж в подъезде, и еще одета она была не так, как всегда одевается… Ой, горе какое!

— Где она? — едва пролепетал Геннадий.