Убийство на дуэли

Проговорив это, Долинский-младший жеманно поклонился мне и крадучись вышел из комнаты. Наступило неловкое молчание. Я не знала, признаться ли мне, что я видела ссору между племянником и дядей, или промолчать. Именно поэтому я сначала замялась в нерешительности. Федор Степанович тоже молчал. Мало-помалу проснувшееся во мне любопытство оказалось сильнее вежливости и воспитания, которые подсказывали, что не стоит лезть в чужие семейные дела.

– Федор Степанович, что здесь произошло? – тихо спросила я, в упор посмотрев на Долинского.

– Что вы имеете в виду? – Федор Степанович сделал непонимающие глаза.

– Перестаньте, я все видела и слышала. Почему вы все время ссоритесь с Алексеем?

Долинский поднялся и нервно начал мерить шагами комнату. Наконец, он остановился и повернулся ко мне.

– Я мог бы сказать, что все это не ваше дело. Но знаю, вы женщина умная и настойчивая. Однако вам все равно этого не понять, Катенька, – произнес он, и голос его погрустнел. – Даже если бы я захотел вам рассказать, то все равно не смог. Нет, не потому, что не хочу. Я просто не имею права.

– Почему? – я все больше и больше удивлялась, слушая совершенно непонятные мне фразы.

– Не спрашивайте. Это может привести к беде, – он помрачнел и снова уселся в кресло.

– Алексей имеет к этому какое-то отношение? – не унималась я.

– Нет, нет, – моментально откликнулся Долинский. – Алексей здесь совершенно ни при чем. Не надо его трогать, он мой племянник. Плох он или хорош, не нам судить.

Меня совершенно не устроил подобный ответ. Наоборот, все больше и больше складывалось впечатление, что Федор Степанович в чем-то покрывает Алексея, или может быть, просто боится его. Я стояла и ждала продолжения разговора. Однако Долинский молчал.

– Если вы не хотите разговаривать, то не буду вас утруждать, – медленно проговорила я, все еще надеясь в душе, что Федор Степанович надумает мне хоть что-нибудь рассказать.

Но, к сожалению, мои слова просто повисли в воздухе. Я еще раз посмотрела на хозяина дома, но тот даже не поднял головы. Тогда я развернулась и направилась к двери.

– Катерина Алексеевна, – услышала я за спиной голос, пропитанный такой трогательной грустью, что я остановилась, как вкопанная.

– Что, Федор Степанович?

– Катенька, пообещайте мне, что больше не будете лезть в это дело. Подобные казусы не должны занимать голову молодой воспитанной дамы, поверьте, – это была даже не просьба, а скорее мольба.

– Хорошо, это ваша личная жизнь, и я не имею права в нее вмешиваться, – промолвила я, стараясь, чтобы тон мой был как можно белее бесстрастным.

– И еще одно, – задумчиво продолжал говорить Долинский. – Если со мной когда-нибудь что-нибудь случится, не бросайте Сонюшку хотя бы в первые дни, помогите ей пережить это.

– Бог с вами, Федор Степанович, что вы такое говорите? Что может с вами случиться? – я была крайне удивлена словами Долинского.

– Ну, знаете, человек я уже немолодой, старость не за горами. А Сонюшка все одна, – мужчина улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

– Позвольте, но ведь у Софьи есть жених, – вспомнила я про Бушкова.

После этих слов Долинский резко вскочил и, не глядя на меня, подошел к окну. Я заметила, как затряслись у него руки.

– Уйдите, Катерина Алексеевна, я вас очень об этом прошу, – не оборачиваясь, попросил Федор Степанович.

Я опешила от таких слов. Никто на протяжении всей моей жизни не позволял себе так бесцеремонно выгонять меня из комнаты, пусть даже из своей собственной. Чем больше я об этом думала, тем сильнее вскипала во мне волна ярости. Мне хотелось ответить что-нибудь резкое, но слова застревали в горле. И в этот момент Долинский обернулся, на глазах его блестели слезы.

– Катенька, ради бога, простите меня. Но мне нужно побыть одному, – хрипло произнес он и смахнул рукой непрошенную слезинку, которая потекла по морщинистой щеке.

Я была настолько ошарашена, сбита с толку, что совершенно не знала, как мне быть. Только большим усилием воли я сумела взять себя в руки и, тихонько скользнув за дверь, затворила ее за собой.

Проходя по коридору, я задумалась, и когда передо мной вдруг возник Алексей Долинский, заметно испугалась от неожиданности.

– Я думала, вы уже спите, – проговорила я, вглядываясь в лицо стоящего передо мною молодого человека.

– Вот решил прогуляться на сон грядущий, – с ехидной улыбочкой отозвался Долинский-младший. – А дяденька что, не спит ли?

– Нет, он в гостевой, – отвечала я. – Я, пожалуй, пойду.

– Доброй ночи, – пожелал мне Алексей, не меняя тона.

Во время этого разговора мне показалось, что Долинский все время старается спрятать какой-то предмет, который держал в руках. Однако тогда я была слишком расстроена разговором с Федором Степановичем, чтобы обращать внимание на такие мелочи. В конце концов, мне не было никакого дела до того, что таскает за собой этот неприятный человек.