Убийство на голубой яхте

5 ноября. Я снова в Миссионерском обществе. На душе праздник. Появилась миссис Грамерси. Увидев меня, она издает серию восторженных возгласов. Счастлива, что я стала членом группы. Для них важна каждая пара рук. Как перед винегретом, так и после, беседа велась вокруг приближающейся церковной ярмарки. Ярмарка состоится в субботу. Мне придется помогать и провести там все послеобеденное время. С шести до девяти. Моими обязанностями будет приготовление устриц… к ужину. Меню совсем ужасное: маринованная свекла, салат из капусты и неизменная ветчина с винегретом. Но есть и потрясающая новость: миссис Грамерси обещала, что нам будет помогать ее дочь. Неужели это Бет? Невероятно!

Наступила суббота, и оказалось, что это именно Бет, собственной персоной. Карточный домик, выстроенный на основе подслушанных у Татлов сплетен, рассыпался. Бет вообще никуда не пропадала. Появилась она в обществе воспитанного молодого человека, который поет в церковном хоре. Она не похожа на беременную и, по утверждению Мэри, вернувшейся в субботу вечером домой ужасно уставшей, она не более привлекательная, чем вареная устрица… Вот и все. По-прежнему не было жертвы преступления.

А если?

Между визитами в церковь Мэри удалось разузнать кое-что еще.

Например, она узнала, что голубой иол Тайксов, «Морской гном», выставлен на продажу.

И отправилась к ним домой.

Я снова цитирую дневник.

6 ноября. Честер и Ван Тайкс обитают в очень запущенном, скорее даже убогом квартале нашего городка. В конце улочки, которую и улочкой трудно назвать. Рядом с устричной лавкой. Улица не вымощена и утопает в грязи. Перед их чудовищно обшарпанным домом, несколько окон которого заколочены досками, возвышается огромная куча скорлупы от крабов и устриц, наверняка наполовину заслоняющая жильцам дневной свет. Мне пришлось карабкаться по этому мусору. Когда же я, наконец, попала во двор, то нужно было расчищать себе дорогу среди различной рухляди. Там оказалось полно старых автомобильных покрышек, развалившихся клеток для кур, а на самом крыльце лежали ржавая ванна и поломанный холодильник. Все это совершенно не напоминает человеческое жилище.

И все-таки там кто-то живет. Поднимаясь по скрипучим ступенькам, я услышала доносящиеся изнутри громкие разговоры и пение псалмов. Через маленькое окошко в дверях я заглянула в дом. Полузастекленную раму частично занавешивала ситцевая тряпка, висевшая на ржавом металлическом пруте. Сквозь дырки в этой тряпке я и заглянула внутрь комнаты.

На полу грязный, затертый линолеум… на окнах потрепанные, выцветшие занавески, всюду угрюмый желтоватый полумрак. В одном углу большой телевизор, передающий какую-то религиозную программу.

Не найдя звонка, я постучала. Все время я досадовала, что слишком прилично одета… и что не оставила «ягуар» немного подальше. Мне было неловко перед лицом такой страшной нищеты. Но, с другой стороны, обстановка напоминала настоящий бандитский притон. Это, несомненно, был дом, в котором никто ни о чем и ни о ком не заботился, заселенный невежами и неряхами, относящимися к своему жилищу всего лишь как к месту, где можно вылакать бутылку пива и разрядить пистолет. Я опасалась, что меня здесь ожидает не слишком сердечный прием.

Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась женщина с угрожающим выражением лица.

Средних лет, босая, в застиранном переднике, с выступающими вперед скулами, волосы собраны назад в тугой узел. На носу торчали старомодные очки. Она ощупывала меня злобным взглядом.

— Ну? — вопросительно буркнула она. Никакого приветствия, ничего. Только «ну?» и все.

Представившись, я спросила:

— Имею ли я удовольствие разговаривать с мисс Тайкс?

— Нет, — проворчала она.

— Могу ли я видеть Честера Тайкса?

— Его нет, — она попыталась закрыть дверь.

— А мистер Ван Тайкс?

— Никого нет! — она уже почти захлопнула дверь.

— Я хотела поговорить с ними насчет яхты…

— Ничего не знаю, — на этот раз дверь крепко захлопнулась.

Мне говорили, что наладить контакт с местными жителями безумно сложно. И действительно они не слишком дружелюбны, в чем я убедилась на собственном опыте. Они не доверяют приезжим и относятся к ним с большой долей пренебрежения. Быть может, это происходит оттого, что они люди моря, а море беспощадно. Как все бедняки, живущие своим трудом, сражающиеся с жестоким морем и дьявольскими ветрами, они считают, что все остальное излишне и несущественно, и в этом суть их жизни. Вот что я прочитала на безрадостном лице этой женщины…

Признаюсь, я не разделял сентиментальность Мэри.

«Весьма подозрительно… множество загадок…» — написал я на полях ее дневника. «Братья Тайкс производят впечатление плохих актеров…»

Назавтра Мэри вернулась туда, надеясь застать хотя бы одного из братьев дома. И на следующий день снова. Безрезультатно. Заходила и в устричную лавку рядом с их домом. И чем больше мы добывали информации об этой парочке местных хулиганов, тем больше возрастали наши надежды.