Убийство на голубой яхте

— Вы поступаете очень даже благородно, мистер Мейсон. Раз вы поддержали меня в такую минуту, я тоже перед вами в долгу не останусь, позднее я вам и расскажу, чего в действительности хочет мистер Франклин Тор. Только дайте мне возможность все как следует обмозговать. Потом я сам вам позвоню.

— Почему же вы не можете рассказать мне об этом прямо сейчас?

На физиономии садовника сразу появилось какое-то отчужденное выражение.

— Нет, не сейчас, — твердо сказал он. — Сначала мне надо кое-что обдумать и кое в чем увериться, но, пожалуй, потом я вам все выложу. Я позвоню вам завтра днем. А сейчас лучше и не уговаривайте меня, все равно ничего не добьетесь. Я должен кое-чего дождаться…

Мейсон внимательно посмотрел на него.

— Это «кое-что» — не утренняя ли газета с описанием убийства Лича?

Ланк покачал головой.

— Или же полицейский рапорт о попытке отравления миссис Матильды Тор?

— Не жмите на меня. Я же с вами говорю по-хорошему.

Мейсон рассмеялся:

— Ладно уж, поехали. Я устрою вас в симпатичном отеле. Допустим, вы назоветесь Томасом Тримером? Да, кстати, мне придется забрать с собой котенка и позаботиться, чтобы за ним хорошенько присмотрели.

Ланк обеспокоенно взглянул на зверька.

— Не вздумайте только отдать его в плохие руки.

— Будьте спокойны!

Глава 16

Элен Кендал ожидала в комнате для сиделок в больнице. Ей казалось, что она провела здесь бесконечно много времени. Она до того нервничала, что не могла усидеть на одном месте, но в то же время чувствовала себя настолько усталой и измученной, что ей не хватало сил подняться с места и походить взад и вперед по помещению.

Не меньше сотни раз за последний час она поглядывала на свои часики, прикладывая их к уху, прислушивалась, идут ли они, каждый раз при этом говоря себе, что больше она не может ожидать.

Но вот в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. Сердце ее болезненно сжалось: не спешат ли пригласить ее к постели умирающего? Но потом она сообразила, что вестник плохих новостей обычно идет очень медленно. Так что, по-видимому, все должно было быть наоборот: ей хотят сообщить что-то хорошее, обнадеживающее. А вдруг… дорога каждая минута и ее хотят позвать, чтобы проститься…

С побелевшими от страха губами она вскочила с кресла и стремительно направилась к выходу.

Вот шаги уже замерли на пороге. В дверях стоял высокий мужчина в дорогом пальто и как бы подбадривал ее улыбкой.

— Хэллоу, мисс Кендал, вы меня не забыли?

Ее глаза широко раскрылись:

— Ох, лейтенант Трегг, вы что-нибудь узнали?

Трегг покачал головой.

— Они его оперируют уже довольно длительное время. Операция затянулась, пока искали подходящего донора, чтобы сделать переливание крови. По-моему, теперь они скоро должны закончить. Я разговаривал со старшей сестрой, — сказал лейтенант Трегг.

— Скажите же мне, каково его состояние? — с мольбой в голосе спросила она. — Есть ли надежда? Или же…

Трегг опустил руку в карман, а другую положил на худенькое плечико:

— Успокойтесь, прошу вас. Все будет олл-райт.

— Они же послали за вами, потому что это последний шанс поговорить с…

— Послушайте, взгляните лучше на случившееся глазами солдата. За сегодняшний день на вашу долю выпало столько переживаний, что вы уже совершенно не владеете собой. Повторяю, его сейчас оперируют, и вроде бы все идет нормально. Во всяком случае, так мне сказали. Парень он молодой, организм у него здоровый, так что будем надеяться, он справится. Я же приехал сюда получить одну вещь.

— Какую?

— Пулю, которую выпустили в него. И заявление, если только он сможет говорить.

— Это называется «показания умирающего», или как вы там у себя называете — «предсмертные показания».

Трегг усмехнулся:

— Вижу, что вы слишком давно здесь сидите в полном одиночестве и довели себя до такого состояния, что мне, я думаю, придется попросить медицинскую сестру дать вам ландыша с валерьянкой.

— Я просто места себе не нахожу от беспокойства! Мне необходимо знать, как он себя чувствует. Это ведь вполне естественно, мистер Трегг. И потом, вы бы не поверили, если бы я стала вас уверять, что ни капельки не испугалась. Но я не собираюсь жаловаться на несправедливость судьбы. Мы оба считали, что рождены для счастья, что оно будет нам преподнесено, как нечто принадлежащее нам по закону… Что ж, этот случай научил меня ценить настоящее счастье!

Трегг посмотрел на нее с сочувствием.

— Я вижу, вы даже и не плакали? — спросил он.

— Нет. И не вздумайте заставлять меня плакать… Не жалейте меня и не смотрите на меня такими сочувственными глазами. Но если вы имеете хоть малейшую возможность узнать, как дела в операционной и каково его действительное состояние, то сходите, пожалуйста, туда и потом сообщите мне, ничего не скрывая.

— Вы обручены? — вдруг спросил Трегг.

Элен опустила глаза и покраснела.

— Честное слово, я не знаю. Ведь он по-настоящему-то и не просил меня стать… но по пути сюда, в такси… Наверное, только тут он понял, как он мне дорог. Я не собиралась этого показывать, но все вышло как-то само собой.