Убийство на кафедре литературы

И вот они уже два дня в Эйлате. Михаэль, лежа на пляже, проглядывал журнал «К морю». Не мог оторваться от этого журнала, хотя привез с собой кучу книг. Солнце стояло в зените, из-за жары Михаэля клонило в дрему, но он не мог ей отдаться из-за неясного душевного беспокойства, вроде бы беспричинного, которое свило гнездо в его сердце со времени отъезда.

Сегодня утром он успокаивал себя тем, что вчера все прошло нормально, что Узи лично занимается Ювалем, что у сына лучшее снаряжение, что завтра все, слава Богу, закончится и они спокойно поедут домой, в Иерусалим.

И тут он увидел в журнале заголовок «Есть ли у тебя дыхательная трубка?» и стал читать статью: «Не существует никаких стандартов на вентили и регуляторы — вся ответственность за их использование лежит на самом аквалангисте». Он прочел всю статью и решил дать ее почитать Ювалю, как только тот выйдет из воды.

«Если во время спуска под воду, после того как пловец освоил устойчивое положение в разных слоях воды, в его акваланге обнаружилась неисправность подачи воздуха, пловцу требуется немедленно всплыть; на берегу ему сделают искусственное дыхание», — сообщал инструктор в статье. Михаэль заметил, что читает с большим интересом.

«Манометр показал падение давления до нуля во время вдоха через клапан».

Погружение должно было закончиться через четверть часа. Михаэль подошел к кромке берега. Клуб был полон.

Никто моего сына не бросит, успокаивал он себя. И тут увидел человека в резиновом подводном костюме. Двое вынесли его из лодки и положили на берегу.

Первая мысль — о Ювале — тотчас была отвергнута: человек, снявший маску, был не Гай — инструктор Юваля, а Моти — инструктор, с которым Михаэль познакомился вчера. Рядом с ними была женщина в подводном костюме — наверно, учащаяся курса, подумал Михаэль. Он не мог различить выражения лиц тех двоих, что вынесли на берег третьего, но по тому, как они бросились к телу, распростертому на песке, он понял, что случилась трагедия. Предположение подтвердилось, когда Моти вынул нож и разрезал резиновый костюм лежащего. Женщина побежала к небольшому каменному зданию клуба неподалеку от Михаэля.

Моти начал искусственное дыхание «рот в рот». Михаэль не мог отвести глаз от этого зрелища. Он не помнил, как оказался рядом, ожидая, что лежащий начнет дышать. Вместе с Моти Михаэль стал про себя считать вдохи и выдохи — попытки вдохнуть жизнь в распростертое тело.

Капитан Михаэль Охайон видел в своей следовательской работе множество трупов и все ждал, когда же достигнет наконец душевной стойкости следователей из телефильмов. Но всякий раз он заново удивлялся тому, что после очередной трагедии, которую ему предстояло расследовать, на него накатывали необъяснимый страх, тошнота и порой даже жалость к тому, кто еще недавно был живым, — в то время как от него требовалось холодное профессиональное внимание.

На этот раз от него не требовалось ничего. Он с отчаянием понял, что все попытки оживить этого человека ни к чему не привели.

Женщина вернулась бегом, ее сопровождал молодой человек с докторским саквояжем. Михаэль старался заглушить внутреннее беспокойство — он уговаривал себя, что он в отпуске и никакого отношения к происшествию не имеет.

Люди стали собираться вокруг распростертого на песке тела. Врач разорвал плотно облегающий костюм, отбросил резиновую маску и предпринял попытку оживить пловца.

Теперь Михаэль мог видеть раздутую шею ныряльщика, с уплотнениями — похожую на лодыжку старухи, что тащит тяжелые сумки с базара. Врач быстрыми уверенными движениями нажимал на грудную клетку. Появился Узи.

— Давай поместим его в камеру высокого давления, — в панике предложил он.

— Это уже не поможет, — сказал врач, не глядя на Узи, — смотри, зрачки расширены. И на шею взгляни, — подкожная эмфизема. Я уверен, все внутренние органы разорваны.

Михаэль с ужасом наблюдал тонкую струйку крови, текущую по подбородку из посиневшего рта. Его замутило. Врач сказал, что надо вставить трубку в дыхательное горло, хотя он сомневается, что это поможет. Впрочем, терять нечего. Он проворно стал вставлять трубку. Сейчас Михаэль напоминал себе Юваля, которого постоянно тянуло к тому, что внушало страх. Михаэль подошел поближе, увидел расширенные зрачки лежащего, кровь, разрез на горле, через который врач вставил трубку. Никогда раньше он не видел трупа ныряльщика.

Михаэль попытался преодолеть тошноту, следуя известному принципу патологоанатома их отдела. Принцип был прост: чтобы отрешиться от эмоций при виде трупа, надо всего лишь «тщательно выполнять свою работу». Это патологоанатом сказал, когда Михаэль, новоиспеченный начальник следственного отдела, впервые наблюдал за операцией на трупе.

Тошнота, однако, не проходила. Мокрый труп раздулся, словно под кожей была пропитанная водой губка. Лицо было странно розовым. Врач присел у головы лежащего, с усилием закрыл ему веки, стряхнул с рук песок и уложил инструменты обратно в саквояж.