Убийство на Пикадилли

— Неужели, мистер Читтервик? — осведомилась она осторожно, что очень удивило его, так как в ее глазах по-прежнему сверкал лукавый огонек. — Почему же? Многие могли учиться в той же школе, что ваша матушка.

— О да, — слегка сбитый с толку, согласился мистер Читтервик. Совершенно верно. Разумеется. Позвольте узнать, а какая это была школа? Если я правильно припоминаю, матушка училась в двух или трех.

Леди Милборн хотела было ответить, но вдруг повернулась к другому своему соседу:

— Что ты сказал, Маус?

— Ничего. Я просто слушаю, вот и все.

— Ой, а я подумала, это ты говоришь.

— Нет, говорит мистер Читтервик. Он тебя спросил, в какой школе ты познакомилась с его матушкой.

— Знаю. И как раз хотела…

— Мистер Читтервик! — к его удивлению, к нему обратилась пламенная соседка. Совсем не отстраненно она спросила: — Когда вы уезжали из Лондона, дождь шел?

Ввиду такой феноменальной перемены он смирил свою неприязнь и поспешно заверил ее, что, когда он уезжал, дождя не было.

По-видимому, она восприняла это известие с облегчением.

Мистер Читтервик снова обернулся к хозяйке.

— А моя тетя вас очень хорошо помнит. Вы ее, конечно, тоже?

— О да, — с жаром подтвердила леди Милборн. — Конечно помню. Такая милая старая дама.

— Но тогда она не была уж настолько старой, наверное, — предположил не совсем уверенно мистер Читтервик, прикинув в уме, что, очевидно, прошло уже лет сорок пять со времени их встречи.

— Да, конечно, не такая старая, как сейчас, но… понимаете, она уже тогда была старовата. Ну мне так казалось, даже тогда. Но разумеется…

— Мистер Читтервик!

Это опять была пламенная девушка, и заговорила она еще более заинтересованно, чем в первый раз. Мистер Читтервик со своей стороны был готов приветствовать симптомы дружелюбия в человеке, показавшемся ему сначала лишенным всех человеческих интересов.

— Да? — разулыбался он.

— Вы в этом году были на выставке цветов в Челси?

Как преданный член Королевского садоводческого общества, мистер Читтервик, разумеется, посетил выставку цветов. И подтвердил это с большим энтузиазмом. Пламенная девушка там еще не бывала, но, оказалось, была тоже рьяной любительницей цветов. Осталось правда не совсем ясно, какие именно цветы ее интересовали особенно, но мистер Читтервик понял так, что ее садоводческие интересы всеобъемлющи. Более того, он счел своим долгом описать ей текущую выставку и не только что было под каждым навесом или на каждой стойке, но чуть ли не каждый цветок. Пламенная девица несомненно была тоже одной из самых больших поклонниц садоводческого искусства. В восторге от того, что он нашел общую почву для разговора с этой внушающей тревогу молодой женщиной, по-видимому, не испытывающей страха ни перед чем, мистер Читтервик приступил к ученому монологу со всем жаром любителя, чье любительство и составляет для него суть жизни. Когда его пыл несколько ослабевал, его собеседница-энтузиастка снова оживляла его садоводческую страсть такими, например, замечаниями: «А что вы можете сказать о цинерариях?» или «Но вы еще ничего не рассказали мне о coboea scandens». И, как следствие, его диссертация еще была далеко не закончена, когда леди Милборн поднялась из-за стола и все дамы перешли в гостиную.

Мистер Читтервик в течение двадцати минут мелкими глоточками смаковал портвейн и прислушивался к отрывочным замечаниям насчет того, сколько раз опростоволосился старина Том в прошлом году и сколько металла обрящил старина Боб, поехав к старине Биллу, и о прочих столь же таинственных материях. Портвейн был хороший, очень хороший (наверное, 1887 года, предположил мистер Читтервик, который считал, что может отличить один вид портвейна от другого), но он вспомнил, что совершенно забыл рассказать пламенной девушке о crapula bulbosa на стойке мистера как-его-зовут, и даже портвейн не мог утихомирить его неотвязное желание исправить ошибку. Когда наконец хозяин направился в гостиную, мистер Читтервик последовал за ним с такой рьяной готовностью, которой еще не испытывал на протяжении всего затруднительного для него вечернего времяпрепровождения.

Пламенная девица сидела одна на кушетке около большого распахнутого французского окна, выходящего на террасу с плиточным полом, и мистеру Читтервику показалось, что она его поджидает. Он плюхнулся рядом с ней и продолжил свой ученый монолог непосредственно с того места, на котором его прервали.

— И совершенно грандиозные цветы, — оживленно прочирикал он, ярко-пунцовые с…

— Давайте спустимся в сад, — прервала его пламенная девица и вскочила с места. Мистер Читтервик, немного удивленный, тоже встал. — Здесь в теплице есть замечательные crapula, — бросила девушка через плечо так, словно данная мысль только что пришла ей в голову. И она решительно направилась на террасу.

Мистер Читтервик последовал за ней, но временно улегшаяся тревога снова нахлынула. Ощущение у него было, как у маленького ребенка, которого няня насильно ведет погулять.