Убийство на пивоварне

— Знаешь, как она отреагировала на мои слова, что ее муж, возможно, мертв? «Мертв? Юстас мертв? Вы мне правду говорите? Он и в самом деле наконец-то мертв? Не могу в такое поверить!» Конечно, это был шок, вряд ли она осознавала, что говорит, — многозначительно добавил доктор.

— Конечно нет, — согласился Найджел столь же многозначительно.

— Могу сказать тебе больше. Она выглядела так, словно я принес ей подарок. Вспыхнула, волосы рассыпались, оживилась… Ты ведь, полагаю, тоже заметил, как она разговаривала?

— Да уж!

— Смешно. Я никогда не подозревал в ней такое. То-то и оно! Но слушай, Найджел, ни словечка об этом Тайлеру. Этот человек слишком амбициозен. Он заинтересован лишь в одном — побыстрее произвести арест, а до всего прочего… Да он просто упечет в тюрьму миссис Баннет на основании того, что я тебе сейчас рассказал. Сержант Толлворти — славный малый. Я частенько играю с ним в крикет. Но надо следить за каждым своим шагом, когда имеешь дело с Тайлером, уж поверь мне. Для этого человека существует лишь одно слово… — И доктор Каммисон отпустил непечатное словечко.

Глава 4

Ущипнуть не за что, голодный плут с тощей рожей,
Пособие по анатомии.

У. Шекспир. Комедия ошибок

— Вы и в самом деле любите пить кофе с пола? — спросила София Каммисон. — Рядом с вами столик.

Найджел поднял чашку с пола и стал держать ее на весу. Он сидел в глубоком кресле, прислонившись спиной к одной ручке и перевесив ноги через другую. Ковер возле кресла был засыпан табачным пеплом. Глянув на все это, София выразительно вздохнула.

Найджел действительно был неопрятным созданием. Что толку расставлять пепельницы во всех стратегически важных пунктах дома, если он их попросту игнорирует? Странно, конечно, что София все еще в состоянии реагировать на такие смехотворные мелочи, после того что рассказал ей Герберт, пока она переодевалась к обеду. Юстас Баннет мертв, а она кручинится из-за сигаретного пепла. Прах к праху, пепел к пеплу. Хотя, возможно, София все еще не может поверить в услышанное.

— О чем вы думаете? — спросил Найджел.

— Да вот размышляю, как глупо с моей стороны возмущаться из-за пепла от ваших сигарет, когда… когда случилось такое…

— Сигаретный пепел? Ах, прошу прощения! Какой ужасный беспорядок я сотворил. Поистине я неряха, каких мало!

Лицо Найджела приняло комически огорченное выражение, как у маленького мальчика, готового расплакаться. Он выбрался из кресла, чуть не пролив при этом кофе, достал совок и щетку из камина и принялся подметать пепел с ковра.

Миссис Каммисон посмотрела на него поверх своего вязания. Найджел был полностью поглощен тем, что делал; его неуклюжие движения одновременно и тронули и рассердили ее. Как же по-детски выглядят мужчины, когда на полном серьезе занимаются пустяковыми вещами! Невозможно было даже представить, что это покрасневшее от смущения, неуклюжее создание, так неумело обращающееся с совком и щеткой, умеет ловко выслеживать убийц, воссоздавая в своем воображении, как в зеркале, их искаженное видение мира, написало талантливую книгу о поэтах каролингской эпохи и стало мужем одной из самых замечательных женщин нынешнего века.

— Зачем вы это делаете? — внезапно спросила она.

— Делаю — что? — опешил Найджел, вставая с колен и с удивлением глядя на нее. — По-моему, это самое меньшее, что я могу, дабы возместить ущерб, причиненный мною вашему прекрасному ковру.

— Да я не об этом, — отмахнулась София, немного раздосадованная намеком на то, что она из тех женщин, которые слывут неистовыми домохозяйками. — Я имею в виду, зачем вы впутались в это дело… расследование преступления?

— Иногда ничего другого, кроме как «впутаться», просто не остается, — небрежно ответил он.

Пальцы Софии Каммисон на миг прекратили вязание. Но когда продолжили работу, их движения перестали выглядеть чисто механическими. Найджел даже подумал: «Она как бы мгновенно послала им сообщение: „Не останавливайтесь! Вяжите, говорю я вам! Именно сейчас вы не должны прерывать свое занятие!“» Вслух же София сказала:

— Но это лишь иногда. Почему вы всегда вмешиваетесь?

— Ох, от нечего делать, как полагаю. Похоже, это единственная профессия, которой подходит классическое образование.

— Вы просто смеетесь надо мной. А я говорю вполне серьезно.