Убийство на пляже

Кофеин бьет в кровь, и Бэт жалеет, что не заказала кофе без кофеина. Теперь она вся на нервах. Когда дверь открывается, она вздрагивает всем телом, как бывает, когда человек видит какую-то знаменитость. Выражение лица Кейт Гиллеспи подсказывает ей, что узнавание было взаимным, и Бэт вдруг понимает, что и она теперь стала гротескной знаменитостью, при входе которой люди замолкают.

– Господи, как это все странно, верно? – говорит она, пока Кейт усаживается за столик напротив нее.

– Да уж, – угрюмо отвечает Кейт. – Послушайте, я очень сочувствую, что вам пришлось пройти через все это.

Она заказывает чайничек чая. Когда они оказываются рядом, различия между ними очевидны. Кейт на несколько лет старше Бэт, и язык у нее более литературный, как у человека с высшим образованием. Честно говоря, она напоминает Бэт женщин из среднего класса, переехавших в Бродчёрч из Лондона или еще откуда, которые смотрели на нее сверху вниз в группах «Мама и малыш», когда Хлоя была совсем крохотной. Несмотря на все это, связь между ними устанавливается быстрая, глубокая и искренняя.

– Мне понятна ваша боль.

– Вы первый человек, сказавший мне это, которому я по-настоящему верю.

Губы Кейт кривятся в сочувствующей улыбке. В ее внешности есть некоторые признаки, предполагающие, что до того, как все случилось, она была красивой женщиной. Она и сейчас, пожалуй, красива, – черты лица все еще правильные, глаза все такие же зеленые, а волосы блестящие, – но от нее веет обезображивающим горем.

– Вы, наверное, тоже встречали людей, – говорит Кейт, – которые все время рвутся дать понять, как глубоко они чувствуют твою боль, а ты тем временем думаешь: «Да отвалите! Вы и представить себе не можете, что это такое…»

– Да! – живо откликается Бэт. У нее голова кружится от облегчения, что человек так точно передал все словами. – И такое ощущение, что они липнут к тебе, не оставляют в покое, и так им хочется, чтобы ты была им за это благодарна.

– А сами понятия не имеют о горе, настоящем горе, а не этом… – Кейт делает неопределенный жест рукой. – Я раньше думала, что горе – это такая штука внутри, с которой можно бороться и побеждать ее. Но на самом деле это все не так. Это находится снаружи, как тень. От него нельзя ускользнуть, ты должен с этим жить. А оно не становится меньше, и ты просто примиряешься с этим. Через некоторое время я его даже по-своему полюбила. – Бэт не догадывается, что произошло в этот момент с ее лицом, только Кейт вдруг говорит: – Думаете, это сумасшествие? Слишком угрюмо, слишком быстро?

– Вы, похоже, первый встретившийся мне человек, разговор с которым имеет какой-то смысл, – говорит Бэт.

Даже Марк не понимает ее настолько. Она чувствует, что они с Кейт могут сказать друг другу что угодно. Забудьте Пола Коутса, забудьте Марка, Элли, даже Лиз вместе с Хлоей. Вот это и есть то самое понимание, которого она столько искала.

– Сколько уже прошло, пять недель? – спрашивает Кейт. – С мужем по-прежнему все о’кей?

Внезапно Бэт понимает, что ничего этого она рассказать Кейт не может. Ее дела с Марком слишком запутанные, слишком грязные для обсуждения, и это просто неуважительно по отношению к Дэнни и Шарлотте. Она натужно сглатывает и выдавливает из себя:

– То вверх, то вниз. А как вы?

Выражение лица Кейт красноречиво.

– Развелась. Вы ведь знаете, что большинство пар, у которых погибли дети, расходятся. Наверное, пробивали такую статистику через Гугл. Как я в свое время. – Она подносит чашку к губам, однако не пьет из нее. – Карен сказала, что вашим делом занимается инспектор Харди. – Она наклоняется к ней. – Послушайте, Бэт, этот человек отравлен. Они потеряли улики, окончательно запутали все в суде. Из-за него человек, который убил мою дочку, по-прежнему на свободе. Не верьте ни единому его слову.

Бэт чувствует, что ее начинает тошнить. У нее нет другого выбора, кроме как верить Алеку Харди. И здесь все не так, как в Сэндбруке, не об этом ли твердят ей все вокруг?

– О’кей, но…

– Господи, мне так много хочется вам сказать… – говорит Кейт, и только сейчас Бэт понимает, что для этой женщины их разговор – такой же сеанс терапии, как и для нее.

Мысль эта тревожит: Бэт вдруг понимает, что ей – черт его знает почему! – очень хочется, чтобы за Кейт сохранилась роль авторитета в этих вопросах.

– Но, наверное, у вас есть ко мне вопросы.

– Да, есть, – говорит Бэт, соображая, с чего начать. – Мой муж вернулся к работе…

– Вау, да он не теряет времени даром! – сардоническим тоном перебивает ее Кейт. – Все мужчины такие: им нужно что-то делать, не выносят долго думать.

– А моя дочь, она через пару недель опять пойдет в школу. Но я не хочу возвращаться на свою работу. Мне кажется, это неправильно.

– Конечно, неправильно, – говорит Кейт.

Бэт чувствует облегчение. Возможно, здесь она получит настоящие ответы на свои вопросы.

– Но это все только ощущения. Жаль, что нет путеводителя для таких ситуаций, – говорит она. – Потому что идут минута за минутой, а что я делаю? Вот вы… Что делаете вы?