Убийство на поле для гольфа

Я с ужасом отогнал от себя страшную мысль. Этого нельзя допустить. Жак Рено должен быть оправдан. Разумеется, его оправдают! Однако леденящий ужас вновь охватил меня. А если не оправдают? Что тогда? Могу ли я взять такой грех на душу? Какая страшная мысль! Неужели дойдет до этого? Неужели мне придется выбирать – Белла или Жак Рено? Сердце побуждало меня спасать девушку, которую я люблю, чего бы мне это ни стоило. Но ведь цена – чужая жизнь, а это меняет дело.

А что скажет сама Белла? Я вспомнил, что в разговоре с ней ни словом не обмолвился об аресте Жака Рено. Она еще не знает, что ее бывший возлюбленный в тюрьме и обвиняется в жесточайшем преступлении, которого не совершал. Как она поведет себя, когда ей все станет известно? Пожелает ли спасти себя ценою его жизни? Конечно, она не должна совершать безрассудных поступков. Возможно, и даже наверное, Жака Рено оправдают и без ее участия. Ах, хорошо бы! А если нет? Ужасный вопрос, на который невозможно дать ответ. Но ведь Сандрильоне не грозит самое страшное наказание. У нее же совсем иные мотивы преступления. Она могла совершить его в порыве ревности, не владея собой. Ее юность и красота, конечно, тронут присяжных. Правда, пострадал не Жак Рено, а его отец, однако мотивы убийства от этого не меняются. Но в любом случае, сколь бы снисходителен ни был приговор суда, долгого тюремного заключения ей не миновать.

Нет, необходимо защитить Беллу. И в то же время спасти Жака Рено. Я плохо представлял себе, как это сделать, и все свои надежды возлагал на Пуаро. Уж он-то знает. Так или иначе, он сумеет спасти ни в чем не повинного юношу. Он должен найти какую-нибудь зацепку. Вероятно, это будет нелегко, но Пуаро справится с этим. И Белла останется вне подозрений, и Жака Рено оправдают, как-нибудь все уладится.

Снова и снова успокаивал я себя, но в глубине моей души таился страх.

Глава 24 «Спасите его!»

Вечерним рейсом мы отплыли из Англии, и утро следующего дня застало нас в Сен-Омере, куда был отправлен Жак Рено. Не теряя времени, Пуаро разыскал мосье Отэ. Мой друг не имел ничего против моего присутствия, и я составил ему компанию.

После долгих и утомительных переговоров нас проводили в кабинет следователя, который весьма сердечно нас приветствовал.

– А мне говорили, что вы вернулись в Англию, мосье Пуаро. Признаться, рад, что слух оказался ошибочным.

– Но я действительно был там, мосье Отэ, правда, совсем недолго. Некий второстепенный вопрос, однако, полагаю, заслуживающий внимания.

– В самом деле?..

Пуаро пожал плечами. Мосье Отэ, вздохнув, покачал головой.

– Боюсь, нам придется покориться неизбежному. Этот каналья Жиро – какие у него, однако, отвратительные манеры! – без сомнения, способный сыщик. Такие редко ошибаются.

– Вы так думаете?

Следователь, в свою очередь, пожал плечами.

– Ну, честно говоря, – между нами, разумеется, – можно ли прийти к иному заключению?

– Если честно, на мой взгляд, в версии Жиро есть много темных мест.

– Например?

Однако Пуаро предпочел не вдаваться в подробности.

– Я пока еще не готов назвать что-либо определенное, – ответил он уклончиво. – Могу лишь высказать некоторые общие соображения. Молодой Рено мне симпатичен, и я просто не могу поверить, что он виновен в этом ужасном преступлении. Кстати, сам он говорит что-нибудь?

Следователь нахмурился.

– Не понимаю его. Похоже, он совсем не способен защитить себя. Невероятно трудно заставить его отвечать на вопросы. Он отрицает свою вину, и все, а в остальном замыкается в упорном молчании. Завтра я снова буду его допрашивать. Может быть, вы пожелаете присутствовать?

Мы с готовностью приняли приглашение мосье Отэ.

– Какая трагедия, – вздохнул следователь. – Я так сочувствую мадам Рено.

– Каково сейчас ее состояние?

– Она еще не приходила в сознание. Но для нее это благо – она избавлена от лишних страданий. Доктора говорят, что опасность миновала, но, когда она придет в себя, ей необходим будет полный покой. Насколько я понимаю, ее теперешнее состояние вызвано не только падением, но и нервным шоком. Если она повредится в уме, будет просто ужасно. Но я бы тому, право, нисколько не удивился.

Мосье Отэ откинулся в кресле, покачивая головой с видом скорбного удовлетворения, – самые мрачные его предчувствия оправдывались.

Наконец он очнулся и, спохватившись, сказал:

– Совсем забыл! У меня ведь письмо для вас, мосье Пуаро. Сейчас… Куда же я его засунул?

Он принялся рыться в своих бумагах. Найдя наконец послание, протянул его Пуаро.

– Оно было адресовано мне, с тем чтобы я передал его вам, – объяснил мосье Отэ. – Но вы не оставили своего адреса.

Пуаро с любопытством осмотрел конверт. Адрес был написан наклонным размашистым почерком, явно женским. Вскрывать письмо Пуаро не стал, он сунул его в карман и поднялся.

– Ну что ж, до завтра, мосье Отэ. Сердечно признателен за вашу любезность и дружеское расположение.

– Не стоит благодарности. Всегда к вашим услугам.

При выходе мы нос к носу столкнулись с мосье Жиро, еще более щеголеватым, чем обычно, и источающим самодовольство.