Убийство на родео

— Я не хочу начинать суматохи сейчас, но я выясню, кто взял мое лассо, и тогда ему придется иметь дело со мной!

Он двинулся в проход между гостями, а Даннинг положил руку на сиденье седла и начал речь. У него было узкое костлявое лицо со шрамом на щеке.

— Все прошло как нельзя лучше, — сказал он. — Слава Богу обошлось без неприятностей — вроде того, что кто-то свалился бы вниз. Я хотел натянуть сетку…

— Громче! — крикнул Мэл Фокс.

— Ты просто раздражен, что не победил, — огрызнулся Даннинг. — Я хотел натянуть сетку, но все отказались. Это великолепное седло с гвоздями и заклепками из настоящего серебра было сделано Морисоном вручную, и мне нет необходимости объяснять вам, что это означает. Оно — дар мисс Лили Роуэн. И я хочу от имени всех участников поблагодарить ее за щедрость и гостеприимство. Теперь я объявляю Харви Грива неоспоримым победителем первого и единственного в своем роде состязания, которое когда-либо проводилось в доме на Парк-авеню или перед моим домом. И я вручаю приз — это великолепное седло, дар мисс Лили Роуэн. Пожалуйста, Харви, это все твое!

Последовали аплодисменты и приветствия. Кто-то крикнул:

— Речь!

Все остальные поддержали его. Харви подошел к чучелу лошади, положил руку на седло и повернулся к публике.

— Я должен сказать, — начал он, — что, если бы я попытался произнести речь, то вы бы отобрали у меня седло. В своей жизни я произносил речь всего единственный раз — это было, когда моя кобыла потеряла почву под ногами. Но сейчас я ее повторять не буду, она не годится. Вы все знаете, что мне просто повезло. Но я здорово рад, что победил, потому что уже давно приглядывался к этому седлу. Меня поцеловала леди, и я совсем не возражал против этого. Но я проработал у мисс Лили Роуэн больше трех лет, и она меня никогда не целовала. Так что это — мой последний шанс…

Вскрикнув, Лили подбежала к нему, положила руки на его плечи и поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую, и он опять покраснел.

Двое мужчин в белых пиджаках прошли в гостиную через арку, неся подносы, заставленные бокалами с шампанским. В нише музыканты — один за роялем и двое со скрипками — начали «Дом на ранчо».

Неделю назад Лили советовалась со мной по поводу того, не убрать ли ей ковер и не устроить ли танцы по-ковбойски. Я ответил ей, что сомневаюсь, будет ли кто-нибудь из ковбоев, как мужчин, так и девушек, знать, как танцевать, а остальные — тем более. Лучше пусть Восток просто встретится с Западом.

Лучший способ насладиться шампанским, во всяком случае для меня, это — выпить залпом первый бокал, а остальные тянуть маленькими глотками.

Лили в качестве хозяйки была занята, и я смог пробраться к ней только после того, как сделал пару глотков из второго бокала.

— Черт побери! — воскликнул я. — Я бы тоже забросил лассо, если бы знал, что ты собираешься целовать победителя.

Она засмеялась:

— Ха, ха! Если бы я поцеловала тебя перед публикой, то все женщины завидовали бы мне, а мужчины — попадали в обморок.

Я покрутился в гостиной, желая продемонстрировать свою общительность, потом отошел к стулу, стоящему на террасе у полыни между Лаурой Джей и одним из местных уроженцев. Поскольку я не слишком хорошо знал этого человека и не особенно любил его, то не стал извиняться за вмешательство. Я спросил у Лауры Джей, нашел ли Кэл свою веревку, а она ответила, что вряд ли, но последние полчаса она его не видела.

— И я тоже, — заметил я. — Он не появлялся поблизости, а я хотел спросить, не нашел ли он ее. И Вейда Эйслера я тоже не видел, а вы?

Она взглянула на меня в упор:

— Нет, а в чем дело?

— Да ни в чем особенно. Думаю, вы знаете, что я занимаюсь детективной работой?

— Знаю. Вы работаете с Ниро Вулфом.

— Я работаю на него. Здесь я, конечно, не по делу, я — друг мисс Роуэн. Но у меня привычка все замечать, а Вейда Эйслера я не видел ни во время состязаний, ни позже. Я знаю вас лучше, чем остальных, если не считать Харви Грива, ведь мы сидели рядом за ленчем. Вот я и подумал, что могу просто подойти к вам и спросить.

— Спрашивайте не у меня. Спрашивайте у мисс Роуэн.

— О, это не так важно. Но меня удивляет пропажа веревки Кэла. Я не понимаю, зачем…

Я недоговорил, потому что Кэл Бэрроу стоял рядом. Он подошел сзади и поэтому, когда вышел вперед, то оказался передо мной совершенно неожиданно.

Он сказал своим тихим, спокойным голосом:

— Можно тебя на минуточку, Арчи?

— Где ты был? — вмешалась Лаура.

— Неподалеку.

Я поднялся.

— Так нашел ты свою веревку?

— Мне нужно тебе что-то показать, — ответил он и, заметив, что Лаура хочет встать, бросил резко, но не повышая голоса:

— Ты, Лаура, останешься здесь! Ты слышишь меня?

Это была команда. И судя по выражению ее лица — первая, которую он отдавал ей.

— Пойдем, Арчи, — сказал он и двинулся вперед.