Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)

Проблема «Романтических историй» все еще тревожила его несколько недель спустя, когда ясным, но неумеренно морозным утром почтенный джентльмен погрузился в скромный автомобиль массового производства, воплотивший одну из его немногих экстравагантных прихотей, и осторожно покатил по перегруженным улицам Лондона. Важно отметить, что в это самое время очередной номер журнала покоился в чемодане на заднем сиденье. Мордекай Тремейн мог испытывать мучительные сомнения, однако никогда не изменял себе, не отступал и не сдавался.

Он радовался жизни. Напевал веселый мотив, услышанный по радио во время бритья, и не замолкал даже тогда, когда внезапно приходилось проявлять чудеса водительского искусства, чтобы не оказаться расплющенным между неподвижным грузовиком и настырно напиравшим автобусом. Прекрасное настроение не полностью объяснялось ярким солнцем, сквозь стекло дарившим почти весеннее тепло. Не исчерпывалось оно и Рождеством, щедро украшенным свежим снегом и волшебными огнями в витринах магазинов.

Тремейн ехал к приключению. Где-то впереди возникла тайна, и оттого душа потеряла покой. После бесконечно долгих летних дней, когда прелестная деревня Далмеринг погрузилась в ужас, Мордекай Тремейн еще ни разу не ощутил трепета и азарта настоящего криминального расследования. Неуемная страсть к поиску нашла пищу в литературе, а мрачная реальность ненависти, страха и ревности растворилась в пространстве. Он успел забыть о том, что успешно проведенное следствие неизбежно приводит к горькому разочарованию и крушению веры в идеал. Сейчас вспоминались иные стороны процесса: возбуждение погони и напряженный поединок изощренного ума детектива со звериной хитростью убийцы.

Внезапно Мордекай Тремейн неприятно удивился. Кто вообще упоминал об убийстве? В какое фантастическое пространство устремилось его воображение? Он едет, чтобы провести рождественские дни в компании новых друзей. Праздник несет всеобщее счастье и веселье. Так почему же сознание выбрало столь зловещий путь?

Мордекай Тремейн сумел сбросить наваждение, и вместе с ним исчезла утренняя бодрость. С этой минуты глаза за стеклами постоянно сползавшего, но никогда не падавшего пенсне смотрели задумчиво и даже растерянно.

К полудню небо скрылось за свинцовыми доспехами облаков. Пустая земля мерзла под ледяным ветром, а деревья беспомощно протягивали друг другу голые черные ветки. Дорога тянулась в мир холодного серого сумрака и сонного оцепенения, где могли происходить ужасные события.

Конечно, Тремейн знал правду: в западных графствах выпал снег, и дорога ведет прямиком в зиму. Тусклый свет и безрадостные вздохи ветра предупреждали о приближении нового снегопада. Раздраженное одиночеством декабрьских полей воображение окрашивало зимний пейзаж в печальные тона страха и тоски.

К счастью, даже под снегом дорога оставалась ровной и твердой, позволяя держать хорошую скорость. Когда Мордекай Тремейн въехал в город Калнфорд, впереди оставался еще целый час дневного света и не более четырех миль до Шербрума.

Уверенность в собственных силах подсказала, что к месту назначения удастся попасть до наступления полной темноты, а также продиктовала решение остановиться и выпить чашку чая. Правый указатель поворота приобрел вредную привычку заедать, поэтому пришлось открыть пассажирское окно и демонстрировать намерения рукой. В результате холод пробрал Тремейна до костей.

Рядом с главной улицей располагалась тихая площадь, превращенная местными жителями в автостоянку. Мордекай Тремейн заглушил мотор и, радуясь возможности размяться, быстро зашагал к переполненному посетителями торговому центру.

Калнфорд оказался приятным местом. Поросшие лесом высокие крутые холмы не позволили городку расползтись по окрестностям паутиной вилл, и он по сей день сохранил прелесть модного курорта XVIII века, когда галантные джентльмены танцевали менуэт с изящными дамами, чьи образы запечатлел непревзойденный Гейнсборо. Высокие надменные дома сохранили дух эпохи Регентства. Однако помимо невозмутимого достоинства жилых кварталов и спокойствия садов, растянувшихся вдоль накрепко опоясанной каменными мостами реки, Калнфорд обладал полным энергии сердцем, бодро направлявшим поток процветания вдоль торговой артерии, без ложной скромности примыкавшей к стенам древнего аббатства. Мордекай Тремейн шел по тротуару и любовался блестящими машинами, с рождественским восторгом ожидавшими возвращения пассажиров из празднично украшенных магазинов. Сентиментальная душа его радовалась свету и близости людей.

Даже грязное месиво, в которое превратили снег бесчисленные колеса, казалось жизнерадостным. Уныние бесследно исчезло. Внезапно нахлынувшая неуместная депрессия с позором отступила.