Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив

Для Мордекая Тремейна интерес прессы и реакция Деламера означали, что тот сознавал шаткость собственной репутации и боялся спровоцировать хотя бы намек на скандал, чтобы не растормошить давние подозрения и не оказаться перед угрозой отставки.

– Понятно, что газетам не стоило труда превратить ваше пребывание в Шербрум-Хаусе в тему для спекуляций, – заметил Тремейн, намеренно добиваясь реакции Деламера. – Полагаю, это лишь одно из множества неудобств, с какими приходится мириться известному человеку.

Политик сердито зашуршал газетой.

– Черт подери всех этих вампиров! – возмущенно проворчал он. – Неужели нельзя оставить человека в покое?

Он старался говорить гневно, однако дрожь в его голосе выдавала совсем другие чувства. Мордекай Тремейн знал, что Остина Деламера терзает страх.

Он оставил беднягу страдать и, одевшись потеплее, вышел на террасу, где встретил миссис Тристам. Собственно, увидев прекрасную Люси, Тремейн и принял решение подышать свежим зимним воздухом. Закутавшись в шубу, красавица неспешно прогуливалась вдоль французского окна той самой комнаты, где встретил смерть Джереми Рейнер.

– Не желаете ли перед ленчем пройтись до деревни и обратно? – любезно предложил Тремейн.

Миссис Тристам ответила не сразу. Возможно, нерешительность объяснялась тем обстоятельством, что она только сейчас заметила его присутствие.

– Нет, спасибо. Слишком холодно для дальней прогулки.

– Да, вы правы, – многозначительно промолвил Мордекай Тремейн. – Тем более что в Шербруме уже рыщут любопытные журналисты.

В ее зеленых глазах вспыхнули искры. Что это – гнев или страх?

– Разве журналисты опасны? – процедила Люси сквозь зубы.

– А разве нет? – Мордекай Тремейн взглянул поверх пенсне и продолжил: – Журналисты весьма настойчивы. Задают разные вопросы. Даже могут спросить о чем-нибудь неприятном.

Она машинально шагнула навстречу. Лицо ее запылало румянцем. В эту минуту Люси Тристам выглядела очень хорошенькой… и злой.

– Даже не знаю, как вас назвать, – с ненавистью проговорила она. – Не похоже, чтобы в этих венах текла теплая кровь. Поначалу я не думала, что от вас может исходить опасность: приняла за безвредного любопытного болтуна, – но сейчас… – Ее рука скользнула по рукаву, и даже сквозь перчатку и пальто Мордекай Тремейн ощутил обжигающее прикосновение. – Сейчас понимаю, что жестоко ошиблась… Что именно вам известно?

– Известно, что Джереми Рейнер любил вас, а Бенедикт Грейм любит и сейчас.

Люси Тристам порывисто отвернулась и посмотрела вдаль.

– Предположение не доказательство.

– Вряд ли теперь удастся доказать любовь Джереми Рейнера. Но как насчет Бенедикта Грейма?

– При чем здесь Бенедикт? – удивилась Люси.

– Вы понимаете, что над ним сгущаются тучи?

– Нет, не понимаю. – Она повернулась, и в ее голосе зазвучали настойчивые ноты. – Что вы хотите этим сказать? Что-нибудь произошло?

Мордекай Тремейн поправил пенсне:

– Ночью, когда было совершено убийство, Бенедикт Грейм выходил из своей комнаты. Джереми Рейнер вас любил. И вот теперь Джереми Рейнер мертв. Представляете, какие выводы сделает полиция из этих простых фактов?

Он сумел произвести на Люси должное впечатление. Красавица покраснела, а потом побледнела.

– Это неправда, – горячо возразила она. – Неправда! Бенедикт не убивал Джереми! Я точно знаю, что не убивал. Потому что…

Она замолчала. В ее глазах мелькнул страх.

– Почему?

Однако Люси Тристам не ответила. Она зарыдала и поспешно удалилась.

Через пару мгновений Мордекай Тремейн услышал сухой притворный кашель. Он обернулся и увидел, что на террасу вышел Эрнест Лорринг.

– Кажется, вы обладаете особым даром доводить людей до слез, – язвительно произнес он.

– Только тех, кто имеет особые причины для расстройства, – спокойно парировал Мордекай Тремейн.

Густые черные брови Лорринга сошлись у переносицы. Он презрительно усмехнулся и прошел мимо. Тремейн невозмутимо продолжил:

– Полагаю, елка вас больше не интересует.

Профессор остановился и обернулся так резко, что его каблуки заскрипели на снегу. Узкое лицо потемнело от ярости.

– Осторожнее, Тремейн! – прорычал он. – Предупреждаю: не заходите слишком далеко!

Мордекай Тремейн порадовался, что их встреча произошла на террасе: вряд ли Лорринг решится наброситься с кулаками у всех на виду, – а вот без свидетелей вполне можно было бы ожидать нападения. Лорринг все-таки сумел подавить гнев и медленно отвернулся. Мордекай Тремейн дождался, пока профессор уйдет, и только после этого открыл французское окно и вернулся в дом.

Переступив порог, он сразу оказался лицом к лицу с Бенедиктом Греймом. За спиной хозяина стояли Дени Арден и Роджер Уинтон. Все трое только что стали свидетелями неприглядной сцены. Мистер Грейм смущенно откашлялся.

– Простите, Тремейн, – извиняющимся тоном произнес он. – Боюсь, общаться с мистером Лоррингом порой бывает довольно сложно. Да и понять его непросто. Одно утешает: профессор часто говорит то, чего на самом деле не думает.