Убийство на водах

О существовании маньяка полиция догадывалась, но отыскать его не могла. Да и как его поймаешь, если убивец совершал злодейства редко и бессистемно? Например, за 1911 год «Кавказский край» лишь дважды поведал об изуродованных трупах. Один – с отрезанными ушами – был найден в Кисловодске в доме на улице графа Граббе (убитым оказался ювелир Шварцман), а другой – на Померанцевской (в каретном сарае нашли подвешенного за ноги купца Сивухина). Страдальца прежде высекли ногайкой, а потом нещадно, словно кабана, осмолили факелом.

Но было у Сашки две слабости: он благоговел перед всякой живностью – кошки и собаки чувствовали в его хате себя полными хозяевами – и мог часами удить карасей в каком-нибудь пруду или мелкой речушке.

Все его излюбленные места были хорошо известны, и потому совсем скоро Лещ предстал перед Дядей Прошей. Оставив снасти во дворе, он прошел в ресторан с черного хода. В дальней комнате за круглым столом сидело человек семь. В правом углу, почти у самого буфета, сияли золотом образа. Пахло ладаном. Посередине возвышался мельхиоровый самовар и медный заварной чайник. Все пили чай вприкуску и слушали восседавшего в кресле Прокофия Ниловича. Заметив Леща, он сострил:

– А вот и рыбачок пожаловал. Небось много лещей наудил? – За его спиной послышалось сдержанное хихиканье, больше напоминающее кашель. – Ссориться с Сашкой никто не хотел, да и небезопасно было иметь такого врага. – Ты чайком угощайся и покамест на ус мотай. – В ответ Елагин лишь пожал плечами и скромно примостился на крайний стул. – Так вот, други мои, – продолжил Матушкин, – какая диковинная картинка вырисовывается: повадился злодей неизвестный смертопреступничать и уже трех гастролеров на суд Божий отправил. – Старик тяжело вздохнул и перекрестился, – спаси, Господи, их души грешные. А ведь они за свое спокойствие нам оброк сполна заплатили… Выходит, кто-то желает нам вред учинить. А что, ежели завтра ему одних варшавских светухов мало покажется? И он, упаси Боже, за нас примется?.. Так что надобно безотлагательно отыскать изувера. И чем быстрей – тем лучше. Слыхал я, что «пауки»[31] тоже за дело взялись, но не верю я их продажным душам. Да и недосуг нам ждать, пока их сыскари раскачаются. А вы, ребятушки, тоже баклуши не бейте – к гостям повнимательнее присмотритесь. Чую, сидит грешник с нами за одним столом и картишки перебирает. А как возьмете изувера на примету – сразу ко мне. Всем ясно? – послышался легкий гул одобрения. – Ну, с богом! – Народ стал покидать комнату. Матушкин повернулся к Лещу: – А ты, Сашенька, не торопись. Останься. Потолковать надо.

Лещ врезался в Дядю Прошу ледяным взглядом, и тот, отведя глаза, недовольно процедил сквозь зубы:

– Ну что целишься на меня зенками, будто дулом водишь?

– Да я, Прокофий Нилыч, просто так посмотрел, не со зла… взгляд у меня с детства такой, – виновато пробубнил Сашка. – Мне матушка покойница еще об этом говорила…

– Да кабы знала бедная женщина, какого упыря на свет породила – в колыбели бы задушила! Ты зачем «аршина»[32] за ноги подвесил и огнем жег? Разве ж я об этом тебя просил?

– Он сам виноват – разревелся как баба. Не по-мужски это. Я и разозлился. Ну, думаю, хлюпик, сейчас я покажу тебе небо с овчинку!

– Вот и дурак! А вздернул бы его на стропиле, как я учил, так никто бы и не сообразил, что смертоубийство было! А тут на тебе – заходят в сарай, а на перекладине вниз головой копченый Сивухин болтается. Тут уж любому понятно, что самоубийством не пахнет.

– Виноват, Прокофий Нилыч, перестарался маленько, – теребя в руках картуз, пробормотал Лещ.

– Ну что поделаешь: коли выпустил конскую гриву, нечего за хвост цепляться… Ладно. Слушай меня внимательно. В Кисловодске появился Синий кирасир. Этот «мастак» вселился в отель к Ганешину; живет в двенадцатом номере. Пора с ним кончать. Но смотри не своевольничай! Никаких пыток! Как только умертвишь злыдня, оставь рядом вот это, – старик протянул почтовый конверт. – Да смотри пальцами не касайся содержимого. Вынь аккуратно и брось рядом с трупом. А конвертик-то сожги…

– Как прикажете: пристрелить или финкой?

– А это уж сам смотри. Мне главное убрать Стрюцкого с дороги. Уразумел? – доставая из коробки гавану, «вожалый» стрельнул недобрым взглядом в сторону собеседника. Отрезав кончик, он понюхал сигару, чиркнул спичкой и с наслаждением закурил.

– Да чего уж непонятного! – криво усмехнулся варнак. – Сделаем!

– Корешей моих – Витьку и Лешку – он заморил!

– Псякря паршивая! – Лещ от злости проскрежетал зубами.

– И по сторонам поглядывать не забывай, а то прошляпишь и отправят тебя на казенный кошт полярную географию изучать. Ну, не мне тебя, старого сидельца, уму-разуму учить.

– Не сумлевайтесь, Прокофий Нилыч, я свои гимназии давно прошел.

– Ну, ступай, Саша, ступай, – махнул рукой Матушкин и выпустил густой сигарный дым. «Этому палец в рот не клади, – подумал он, глядя вслед Елагину, – откусит по самую руку».

16. Хозяйка ночных бабочек