Убийство на Знаменской

— Что ж, Агафон, по-моему, всё у нас сошлось, — пробормотал Гаевский, выслушав напарника. — Остаются, конечно, кой-какие вопросы: например, я узнал, что этот Чижевский служит инженером на «Обуховском сталелитейном заводе». Хорошее место, приличный оклад. Но вот что занятно: в доме у Поцелуева моста он занимал дорогую квартиру в бельэтаже, а сюда переехал на третий этаж. С учетом района и того, что в этом доме нет новейших удобств, нынешняя его квартира на порядок дешевле предыдущей.

— То есть ты интересуешься, что же заставило его «так низко пасть», — не без сарказма закончил мысль напарника Иванов. — Согласен, тут есть, над чем подумать. Ведь к хорошему так быстро привыкаешь! Надо будет поточнее разузнать о его финансовых делах. А что ещё интересного рассказал дворник, ведь ты, как я понял, уже успел с ним переговорить?

— Сказал, что спокойный жилец. Проблем с полицией не было. Холостяк. Живёт тихо, девиц не водит.

— Ммм… занятно… зато сам по вертепам таскается…

— Ой, Агафон, ты только не морализуй, — поморщился Гаевский, — тебе не идет. Так вот. Пьяным его тут не видели. Ведёт себя барином, но не шикует. На чай даст гривенник — и будь здоров. В общем, дворник говорит, что видал барей побогаче.

— Карты? Рулетка? Что-то такое есть?

— Никаких намёков.

— Послушай, Владислав, а может, мы радикально ошибаемся? Может, Чижевский пару недель назад потерял трость? — с сомнением в голосе проговорил Иванов. — Он, вообще-то, похож на того человека, что мы ищем?

— Похож, похож! И трость у него есть с латинскими буквами, я у дворника интересовался. Тот, правда, не мог сказать, что за слово написано, сказал только, что короткое…

— SHCAFF, шесть букв, — ответил Иванов.

— Вот видишь, в яблочко! И приметам нашим Чижевский в точности соответствует: светлые волосы, возраст — тридцать шесть лет, пальто носит песочного цвета из тонкого драпа, и даже шляпа у него с коричневой лентой, я специально у дворника уточнил.

— Да, похоже на нашего клиента.

— Да он это, Агафон, он! — уверенно заявил Гаевский, точно припечатал. — Ты же, Агафон, не первый год живёшь и не первый год злодеев ловишь, знаешь прекрасно, что таких совпадений не бывает! Именно Чижевский был во втором номере второго этажа в ночь на седьмое августа. Пока мы не знаем с кем, но полагаю, он скоро нам сам всё расскажет.

— Ну так что, Владислав, зайдём к господину Чижевскому сейчас? — предложил Иванов. — Или повременим?

Гаевский помолчал, видно, какое-то время боролся с искушением.

— Нет, Агафон, пыром соваться не след, — наконец решил он. — Надо доложить Ивану Дмитриевичу, надо всё обсудить со следователем. И сразу же запастись арестным ордером. А ежели сунемся без подготовки, то только спугнём. Нет, с кондачка подходить к нему нельзя!

— Ну, что ж, Владислав, пусть будет по-твоему, — согласился Иванов, — доложим Ивану Дмитриевичу, послушаем, что скажет шеф Сыскной полиции. Уверен, он будет нами доволен.

5

На утреннем совещании в кабинете пристава Московской части присутствовали все работники полиции и прокуратуры, прикосновенные к делу об убийстве в гостинице «Знаменская». Вёл совещание помощник окружного прокурора Павел Николаевич Грибанов. Человек уже немолодой, немногословный, производивший по первости впечатление флегматика, он был на хорошем счету в прокуратуре за свою серьёзность и целеустремлённость. Дело своё Грибанов знал досконально и к службе относился в высшей степени ответственно. Ещё накануне его уведомили о том, что личность убийцы, по-видимому, установлена.

В то самое время, как сыскные агенты рыскали давеча по городу, следователь занимался делами хотя и более прозаическими, но не менее важными с процессуальной точки зрения. Уже после окончания обыска в квартире убитого, Грибанов устроил официальное опознание тела, пригласив на него родного брата убитого Кузнецова. Тот едва не упал в обморок, увидев страшно искромсанное лицо Кузьмы Фёдоровича. И уже после опознания товарищ прокурора присутствовал на анатомировании трупа.