Убийство не берет отпуска

Шейн, которому частенько доводилось сталкиваться с подобными куколками, был уверен, что она будет слишком дорогим удовольствием для человека, не имеющего определенного заработка.

Голос Верблюда произнес:

— Ты одна? Дверь заперта?

— Да, да, — недовольно ответила девушка. — Через минуту мое выступление.

— Это не имеет значения. Когда ты говорила со Слейтером?

— По телефону сегодня утром целых пять минут. Его жена…

— Знаю, знаю. Что он тебе сказал?

— О чем?

В голосе Верблюда ясно прослушивалось нетерпение.

— Ты прекрасно знаешь, о чем. Тебе известно, что у меня имеется деловая договоренность с этим человеком. Я получил по почте записку, в которой сообщена дата поставки: сегодня в одиннадцать часов. Когда ты разговаривала с ним, он уже отправил записку. Он должен был так или иначе упомянуть об этом факте.

— Нет, — голос девушки все еще звучал недовольно. — Вы мне ничего не говорили ни о доставке, ни о тому подобных вещах. И я бы хотела не иметь никакого отношения к этой стороне аферы. Совершенно никакого, вы меня слышите? Когда вы хотите, чтобы я у него спросила, что он будет делать в одиннадцать часов или нечто в этом роде, уточняйте, что я должна спросить, и все будет сделано.

— Тогда зачем он тебе звонил?

— Чтобы предупредить, что я не должна звонить ему в отель. Понимаете, его жена узнала про меня. У них из-за этого произошла ссора. Он сильно раскаивался.

— Да, да, — пробормотал Верблюд. — Но вчера. Вчера. Я хочу знать в точности его слова. Сказал ли он тебе, что еще не решил? Или что именно сказал?

Шейн слышал как раз этот вопрос, когда он вошел в спальню с кубиками льда. С этого момента и далее он слышал все, что говорил Верблюд. Так что теперь его интересовали только ответы девушки.

— Он сказал, что решил покончить с этим занятием, — сказала она, — раз и навсегда. Происшедшее во время последней поездки так его напугало, что он решил не иметь никаких дел с дьяволом Альварецом. Я вздохнула и сказала ему, что это очень плохая новость. Я должна подумать о том, как мне жить дальше. Вы велели мне заявить об этом совершенно ясно, и я так и поступила. Если он откажется от заработка, он вынужден будет отказаться и от встреч со мной. Я сказала ему и про другого американца, который, к сожалению, является лишь плодом моего воображения: толстый, лысый, но очень богатый. Этот мужчина Полу не понравился тоже. Мне тоже.

— Ну и чем все это кончилось? Тебе удалось убедить его?

— Нет, нет. Не было времени. Я сделала все, что смогла. Через час он бы обещал мне решительно все, хотя сдержал бы он свое обещание или нет — другой вопрос. Его не назовешь скалой, этого красавчика Пола. Но у меня не было возможности добиться от него хотя бы обещания. Зазвонил телефон. Как вам это понравится? Вернулась его жена, она была уже в холле. Мне пришлось метаться по всей комнате, подбирая одежду и обувь. Совсем как в комедии на сцене, хотя из нас двоих только мне такая ситуация показалась забавной. Для Пола это была настоящая трагедия. Поверьте, когда я выскакивала из его номера, полуодетая, я уже не спрашивала у него, согласится ли он доставить еще одну партию товара для вас. Такого вы не могли ожидать от меня, Луис.

— Олл-райт, все понятно. И все же, создалось ли у тебя впечатление, что он продолжит как запланировано? Это крайне важно. Я должен знать точно.

На минуту наступило молчание. Голос девушки неохотно произнес:

— Я бы очень хотела получить обещанное вами вознаграждение. Поэтому я бы желала, чтобы Пол не был таким безнадежным дураком. Почему он так испугался, я не понимаю. Наверное, я к нему все же равнодушна, меня не страшит перспектива потерять его. До того как наше свидание было неожиданно прервано, мне стало известно, что наконец-то до него дошло, что если ему надо выбирать, то он выберет меня, позднее Париж, Францию. Он знает, что это возможно лишь в случае, если у него будут деньги. Однако в нем нет твердости. Им можно вертеть, как угодно. А у Марты Слейтер была целая ночь и все утро. Возможно, она действовала не такими методами, как я, а возможно, и такими, кто знает. Теперь у меня нет никакой уверенности в успехе.

Альварец буркнул что-то нечленораздельное, потом спросил:

— А что он говорил сегодня по телефону?

— Ничего. Он бубнил о своей жене, о том, что она много работает, она привязалась к нему, а он ничего не стоит. Он не упоминал ни вас, ни вашу аферу. Я поражена, что он договорился о встрече с вами.

Шейн задумался.

Верблюд, узнав, что Слейтер уезжает, резко прервал разговор и попросил соединить его с другим номером.

— Хотите дальше слушать? — спросил негромко Повис.

— Нет, пожалуй.

Тот выпрямился и выключил магнитофон. Шейн сказал:

— Мне думается, надо поговорить с этой девицей.

— Таково и мое мнение. По-моему, интересно посмотреть на нее вблизи… я видел ее выступление, вполне культурное, если хотите знать. Скажите, не с ней вы тогда танцевали?

— Танцевала она одна, — усмехнулся Шейн. — Как плохо, что у вас нет машины. Бреннон, возможно, предъявил мою фотографию всем водителям такси, которые еще работают.