Убийство онсайт

Куя есть я не стал, заказал у толстой коротконогой индианки сок из сахарного тростника, который женщина загрузила в машину, словно поленья в печь, и та с ревом и грохотом пережевала стволы в какие-нибудь тридцать секунд. Хорхе же явно наслаждался, обгладывая своего куя со спины. Во время трапезы голова животного со страдальчески зажмуренными глазами моталась из стороны в сторону, как будто у этой несчастной морской свинки было две жизни и ее не только жарили заживо, но еще и заживо ели. Я постарался не концентрироваться на этом зрелище, в конце концов, обычаи и пищевые традиции в каждой стране свои.

Меж тем Хорхе старался поддержать светскую беседу.

— Я выучил английский язык в Ванкувере, на севере США. Там я жил целый год и получил диплом переводчика, — сказал он и посмотрел на меня выжидательно.

— Здорово, — ответил я на максимальном уровне вежливости, который сумел откалибровать в предложенных обстоятельствах. — Ваш английский намного лучше, чем у всех, кого мы встречали здесь до сих пор.

Хорхе галантно улыбнулся, но, как оказалось, о Ванкувере он сообщил неспроста.

— Я тоже видел снег. Я знаю, что это такое — минус десять и даже минус двадцать градусов, — серьезно заявил наш провожатый. Так вот о чем ты, дружочек! Его все еще волновал вопрос об обогревателе. Я задумался. Сейчас было не до того, но если надо скоротать время, да еще терпеть это варварское мясоедство моего спутника… Вдохновение пришло неожиданно.

— В России, там, где живем мы с Викой, — проговорил я, намеренно соблюдая паузы, — в такую погоду, как зимой в Ванкувере, люди на речку купаться ходят.

Хорхе на несколько секунд застыл с торчащим изо рта зверьком, но я не чувствовал себя обманщиком. Я попросил у него телефон и набрал в интернете словосочетание «крещенское купание», а затем показал картинки. Хорхе недоверчиво разглядывал подборку с фотографиями нашего президента, вылезающего из проруби в одних шортах.

Контраст между палящим солнцем, птичьим гомоном, запахом влажной листвы и сахарного тростника и лицами крещенских купальщиков, ничуть не менее выразительными, чем у морских свинок на колах, сделал свое дело. Я выиграл этот спор.

— Хорошо, я привезу вам обогреватель, — сдался Хорхе.

— Что там? — спросил я Викторию, которая, избежав созерцания местных кулинарных нравов, мирно сидела в машине и читала переписку.

— Пока сплошной праздник жизни. Залезли на Пичинчу, заспамили все чаты фотографиями и эмодзи, покатались на ламах, купили пончо, ловили тропических бабочек, влезли на колокольню базилики Национальной клятвы.

Если не принимать во внимание того, что сейчас эти ребята сидели в эквадорской тюрьме, потому что кто-то из них утопил в Тихом океане молодую красивую коллегу, то не жизнь, а малина. Вернее, не жизнь, а бабако.

Кстати, Паша написал, что уже приземлился в Кито, скоро они вылетают в провинцию Эсмеральдас, на океан, так что приедем почти одновременно.

— Мы уже подъезжаем — осталось часа полтора, — обнадежил в свою очередь Хорхе, который, после того как я составил ему компанию в поедании куя, вдруг проникся ко мне самыми дружескими чувствами.

Очень скоро мы еще раз убедились в том, что находимся на другой планете. Во всем мире прибрежная полоса с жарким экваториальным климатом — это место самой дорогой земли и самых зажиточных ее владельцев. В Эквадоре все наоборот. Чем дальше мы углублялись в лес (само собой, тропический), чем ближе подбирались к океану и одному из самых дорогих прибрежных курортов, тем беднее и безрадостней открывались нашим глазам картины.

Кирпичные и сырцовые домики постепенно сменились лачугами из небольших, толщиной с руку, стволов, света становилось все меньше, отовсюду наступали джунгли, даже дорога укрылась плотным многоярусным зеленым пологом. Бороться с зелеными завоевателями здесь либо не видели смысла, либо не имели сил. Даже через работающий кондиционер чувствовался запах сырости и гнили.

— Это ужасная страна, ужасная! — воскликнул Хорхе, когда мы проезжали мимо тощего вола, везущего на своем обтянутом кожей хребте гору из стволов сахарного тростника.

— Почему вы не уехали в Канаду или Америку, Хорхе? — поинтересовался я.

Хорхе хитро сощурился, как будто ожидал этого вопроса: вокруг его глаз разбежалась сеточка мелких морщинок, что вдруг придало ему забавное сходство с енотом.

— А вы знаете, что такое жить на вулкане? — поинтересовался он.

— Вы сейчас про какой вулкан? — уточнила Виктория, поднимая голову от компьютера. — Про физический или экономический?

— Про все, — усмехнулся наш квартирный хозяин. — В Эквадоре много вулканов, ни в одной стране мира нет столько вулканов, сколько есть в Эквадоре. Ни в одной другой стране нет столько солнца, сколько есть в Эквадоре. Невозможно жить где-то в другом месте, если ты родился в центре мира.

Мы лишь многозначительно покивали, предпочтя не комментировать это неожиданно пафосное выражение любви к родине. Вот и пойми этих патриотов!