Убийство по брачному объявлению

— А это мои домашний и рабочий телефоны, а также сотовый и факс.

Клавдия посмотрела в визитку.

«Arkady Samulekin, writer» — значилось там.

— Что это значит? — спросила она Ирину, когда вышли на улицу.

— Писатель, — моментально перевела та.

— Господи! — хлопнула себя по лбу Клавдия. — Самулекин! А я-то думаю, что это мне лицо его так знакомо?!

— Жизнь изучает? — предположила Ирина. — Ну что, куда?

— В МГУ, — не раздумывая, сказала Клавдия.

— А не поздно?

Клавдия взглянула на часы.

21.07–21.30

— Успеем. Там часов до двенадцати все это безобразие продолжается.

Впрочем, про безобразие Дежкина сказала неискренне. В конце концов ей понравилось. Люди как люди. Одни развлекаются, другие чего-то всерьез ищут.

— А мне понравилось, — словно услышала ее мысли Ирина. — Люди как люди.

Клавдия посмотрела на Ирину чуть удивленно. Нет, положительно эта девушка с автоматной фамилией ей нравилась все больше.

— И че мы так торопимся, а? Нечестно.

Клавдия остановилась. Ирина продолжала идти, словно не стояло перед ней трое поддатых парней с похабными ухмылками на лицах.

— С нашего клуба так просто не…баными не уходят, — шагнул Ирине навстречу самый здоровый из парней и зачем-то снял шапку.

Ирина тоже остановилась. Дальше идти было просто некуда.

— Так, ребята, — слишком спокойно сказала Клавдия. — Ну-ка, быстро и без шума разошлись по домам. Вам ведь не хочется неприятностей?

— Гы-гы-гы, — раздалось в ответ. — Хочется.

— Прекратите, — чуть строже сказала Клавдия. — Я пока прошу вас по-хорошему.

Она все говорила не так. Она и сама понимала, что не так надо говорить с пьяными мужиками. Строгость и логика до них сейчас не доходили. Они действительно сейчас искали приключений. И даже окажись тут чудом милиционеры, парни все равно не остановились бы. Была бы безобразная драка, может быть, даже выстрелы. А тем более когда никаких милиционеров и не было, а были всего лишь две беззащитные женщины.

Клавдия знала, как переключать агрессию одними словами, как нейтрализовать ее, как превращать таких врагов в собственных соратников. Но почему-то сейчас, после расслабляющего вальса, ей не хотелось проделывать все эти психологические штучки. Ей хотелось, как это делали дамы из высшего света, дать наглецу звонкую пощечину и гордо прошествовать мимо.

— Пропустите нас, последний раз прошу по-хорошему, — сказала Клавдия.

— А вы нам отсосите по-хорошему, — сказал здоровяк. — Тогда отпустим.

— Обожаю это дело.

Клавдии сначала показалось, что она ослышалась, Ирина не могла, ни за что на свете не могла сказать эти слова. Но Клавдия совсем не ослышалась. Это был голос Ирины.

— Ну-ка, где там твой болт? Давай я его потешу, — каким-то развязным, мерзким тоном сказала ее помощница.

Здоровяк самодовольно захихикал.

— Клавка, чего кобенишься, — обернулась Ирина к Дежкиной, — пацаны конкретные. Отминетим и пойдем.

У Клавдии сердце забилось в горле. Она не могла вымолвить ни слова.

А Ирина уже деловито расстегивала брюки здоровяку и рылась в его трусах.

— Ух, какая у тебя кукурузина! Клавка, ты только посмотри!

И, к полному ужасу Дежкиной, Ирина достала из ширинки здоровяка его напряженное мужское достоинство.

— Знаешь, кто такие «негры»? — меж тем хихикала Калашникова.

— Черножопые, что ли? — спросил прыщавый дружок здоровяка.

— Не, это которые буйных помешанных берут. А знаешь, как?

— Не-а, — снова сказал прыщавый.

— Очень конкретно, — сказала Ирина и сделала резкое движение руками. — Они им яйца крутят, — закончила она.

Здоровяк коротко взвыл и рухнул под ноги Калашниковой. А та, не выпуская из рук его первичный половой признак, зарычала:

— Скажи своим ублюдкам-дружкам, что, если сейчас не сделают ноги, я тебе напрочь твое паскудство вырву!

И в подтверждение своим словам крутанула мошонку здоровяка еще раз.

— Уйдите, пацаны! — взвыл тот с каким-то поросячьим визгом.

Дружки секунду-другую ошалело смотрели на преобразившуюся Ирину, а потом послушно бросились в сторону клуба.

Ирина не отпустила здоровяка до тех пор, пока дружки не скрылись из виду. Только после этого она резко отпрыгнула от него, держа руки на отлете, словно боясь о них замараться.

— Сука, гадина, — по-детски плакал здоровяк. — Ты меня покалечила.

— Неужели? — спросила Ирина. Наклонилась к здоровяку. — Нет. Еще нет, — И вдруг неожиданно изо всей силы заехала ему в пах носком сапога. — Вот теперь действительно покалечила, — сказала она удовлетворенно.

Как только они с Клавдией отбежали от места нежданной встречи на приличное расстояние, Ирина сунула руки в снег и принялась с остервенением оттирать их.

Клавдия никак не могла прийти в себя. Она уже многого ожидала от Калашниковой, но такого! При всем ужасе, который она испытала при встрече с пьяными подонками, она вдруг поймала себя на том, что Ирина тоже стала ей жутко неприятна. Что-то неоправданно садистское было во всех ее действиях. Что-то запредельное.

А Ирина все терла и терла руки, словно собиралась содрать с них кожу.

— Все, — холодно сказала Клавдия. — На сегодня достаточно. Пошли домой.