Убийство по-деревенски

Увы, предчувствия моего друга оправдались очень быстро. На половине пути к дому аптекаря нас встретила Мэг. Выглядела она ужасно: волосы были растрёпаны, глаза блестели, словно у безумной, а на левой половине лица наливался багровым огромный кровоподтёк.

— Помогите! — заголосила она, едва увидев нас с Холмсом. — Помогите, он убьёт молодую хозяйку! Скорее, скорее!

— Кто? — я схватился за револьвер. — Кто убьёт мисс Аманду?

Ответ Мэг произнесла одновременно с Холмсом:

— Её отец!

— Он совсем свихнулся! — кричала нам вслед верная горничная, когда мы с Холмсом перешли на бег. — Говорю вам, как есть, спятил! Скоро ей, голубке, голову размозжит! Остановите его, мистер Холмс!

— Обещаю! — через плечо бросил мой друг, и мы завернули за угол.

Мистер Грэйди жил на главной деревенской улице, в добротном доме, который местные уважительно называли усадьбой. Им, как и половиной деревенской недвижимости, владела семья Беллами. Когда-то здесь стояла такая же простая и непритязательная хижина, как и окружающие её домишки, однако мистер Беллами, разбогатев, выстроил себе новомодный шикарный особняк вверх по склону холма, пафосно назвав его «Гаванью». Старый же дом, где семейство Беллами проживало из поколения в поколение, был основательно перестроен и сдан в аренду. Мистер Грэйди проживал здесь уже лет двенадцать. По местным меркам он, разумеется, всё ещё считался чужаком, но вот его дочь в Фулворте любили.

Впрочем, эта любовь, на первый взгляд, проявлялась слабо. Деревенские зеваки просто стояли и глазели на дом, из которого доносились свирепые вопли и мольбы о помощи. Увы, но старые добрые английские обычаи, в целом правильные и полезные, предписывают, однако, держаться в стороне, если отцу вздумается поучить дочь, а мужу — жену.

В кои-то веки я искренне радовался вопиющему пренебрежению традициями, которое всегда было свойственно моему другу. Холмс, не раздумывая, бросился к поленнице, раздобыл там увесистую дубину и подбежал к ближайшему окну с очевидным намерением выбить его. Я последовал за другом, нащупывая в кармане револьвер. Краем глаза я успел увидеть, как сквозь толпу пробирается констебль Андерсон, и немного отстранённо подумал, что теперь, впервые за долгие годы наших с Холмсом совместных приключений, нам всё-таки выпишут штраф за нарушение границ чужой частной собственности…

И в этот момент внутри дома прогремел выстрел.

* * *

Вышибить дверь мне помог констебль Андерсон, получивший официальный повод вломиться в частное владение мистера Грэйди. По-моему, бравый констебль проделал необходимые телодвижения с удовольствием, хотя на его лице, разумеется, не отображалось ничего, кроме служебного рвения.

Холмс к тому моменту уже выломал окно и скрылся внутри особняка. Я бы запрыгнул в зияющий оконный проём вслед за ним, но не посмел отказать служителю правопорядка, обратившемуся за помощью. Наверное, старею: раньше я бы сделал вид, будто не расслышал.

Впрочем, скрывшись из нашего поля зрения, Холмс тут же подал голос, уверяя, что с ним ничего страшного не происходит и что он с удовольствием нас здесь подождёт.

Ворвавшись в дом, мы с констеблем Андерсоном в первой же комнате обнаружили лежащую в глубоком обмороке мисс Грэйди. Девушка была изрядно избита, однако жива, и её телесному здоровью более ничего не угрожало.

— Сюда, господа! — раздался голос Холмса, и мы поспешили на его зов.

В следующей комнате я чуть не споткнулся о труп мистера Грэйди.

Пуля попала аптекарю в грудь и отбросила к стене, по которой он и сполз, уже мёртвый. Рубашка уже успела пропитаться кровью, однако алая лужа, обычная в таких случаях, ещё не натекла.

Напротив мистера Грэйди на коленях стоял неизвестный мне мужчина — массивный, с туповатым и озлобленным лицом. Холмс как раз закончил связывать ему руки витым шнуром от занавесок.

Увидав мужчину, констебль Андерсон воскликнул:

— Джон Донахью, так вот куда ты запропастился! — а затем, повернувшись ко мне, разъяснил: — Это известный смутьян из Вудхилла. Лет пять назад он из-за беспробудного пьянства заложил собственный дом, отчего у его достойной матушки случился удар. С тех пор Джон зарабатывает себе на жизнь, устраиваясь батраком к тому или иному фермеру. Всё заработанное он впоследствии спускает в «Кабаньих потрохах». Впрочем, поговаривали, будто ты, Джон, взялся за ум. Потом, правда, исчез куда-то…

— Я всё время служил мистеру Грэйди, — буркнул Донахью. — И я уже полгода как не пью!

— Ещё бы, — хмыкнул Холмс, наклоняясь и проверяя, крепко ли затянуты верёвки. — Тебе ведь была обещана щедрая награда, не так ли?

Джон Донахью свирепо кивнул на остывающее тело аптекаря:

— Эта свинья обещала мне в жёны свою дочь! Откуда ж я знал, что он решит надуть меня и убить девчонку? Я защищал Аманду, я не мог допустить её смерти!

— И именно из-за Аманды ты согласился убить Леонарда Глендауэра? — резко спросил Холмс. Джон Донахью вытаращился на него, затем разразился хриплой бранью.