Убийство по-китайски

– Ну, и как вам такая завязка, господин доктор? Получше той, что вы взяли? Уж верно лучше. А теперь, господа, посмотрим, как зерна зла прорастали. Как готовилась погибель, зрела в самих мучителях. Возьмем папеньку семейства – миллионщика. В нашем примере получил он в наследство огромное дело и вел его жестко. Больше всего гордился своей силой, думал, где сила – там и правда. Только свои желания ценил, ошибок у себя не видел, уступок другим не делал. Вы вот тоже, сударь, из гордецов. Только вы ум лелеете. Так послушайте, что с гордецами бывает. Гордыня – она опасна. А ежели, как в нашем фантазийном случае, гордыня с похотью да скаредностью соседствует, да при небольшом уме…Тут, сударь, до беды рукой подать. Вот сами судите. Этот отец уже немолод, ему бы к сыновьям присмотреться. Будущее свое подготовить. Ведь старший дело мог бы двигать. Так нет, ссорится старик со старшим, да как ссорится – не повернешь. А что с младшим? Глупец и с ленцой. Его бы воспитывать, его бы учить, а старик наш в нем только худшие пороки пестует. Вот вам, сударь, первые ростки. А теперь вот еще подумайте, может ли такой человек, как отец этот, дело успешно вести? По моему разумению, может, только если перемен больших нет. Тогда силой да грубостью, да прошлыми повадками дело движется. А вот когда перемены – тогда споткнется. Тогда прислушаться к советам надо, меняться. А такие люди ни слушать, ни меняться не умеют. Для них это вроде как свою ошибку признать. Никак невозможно. Итак, папенька у нас идет к банкротству, а для него силы лишиться (а сила в деньгах и власти) – смерти подобно. И заметьте, только собственными грехами туда дорогу мостит. И никто его удержать не может, поскольку толкового да оборотистого сына он прогнал, а дурака, напротив, к деньгам приблизил. Здесь пометьте себе связку: банкротство – скорая смерть. Никакого поворота, горка ледяная, и по ней уж салазки летят. Про старшего сына после поговорим, а сперва на младшего посмотрим. Что он? Куда движется? Тут, господа, тоже грехи сошлись немалые: тщеславие да лень не одного человека к финалу позорному привели. Вот вы, господа, говорили про какие-то салоны, благотворительные общества Петербурга. Да разве этому персонажу такое-то интересно было бы, да и по силам ли? Ведь сын-то второй надут, как индюк, да так же и умен. В нем только и хорошего, что деньги, которые папенька дает. Такие люди в свете правильных знакомств не делают, прибиваются вот к оленевым, а те их рано или поздно раздевают полностью да пускают голыми домой. Тут уж, поверьте, без сюрпризов судьба. Сынок мотает, папенька и без того к банкротству идет. И подталкивать не надо. Все бы и без «научений» смертоубийством кончилось. Либо сын папеньку, либо уж папенька сына. А то и иначе, лишился бы сынок всего, и денег, и чести. Сам руки бы на себя наложить не смог – не та порода, а тихо спился бы да помер года через два-три. Больше бы не протянул. Опять же стать не та, да и пить не умеет. То есть опять заметьте связь: долг – отсутствие денег – позор – смерть. И что, есть возможность его остановить? Да нет уже. Прошло то время, когда что-то сделать можно было. А что же старший? Вы его кругом в жертвы записали. А теперь что думаете? Вот то-то. Поменялся взгляд. А ведь могли бы, доктор, и раньше догадаться, что не все так просто. Должны же были понять, что человек сам себя за что-то казнит. Только силы не хватило разом покончить, так он себя опиумом медленно в гроб сводит. Сам знает за собой вину, и сам себя приговорил. Только он – человек слабый, хоть и рядится в исполина. Да это вам теперь и без моих пояснений понятно. Разве сильный-то бросит женщину, что ему доверилась? А что он мстить отцу хотел, деньги копил, так тщета это, господа, и блажь. И сам он это знал, и твердости в нем не было. Как он говорил, что отца простить бы мог, если бы тот повинился, помните? Он этакие откровения не только вам делал. А что это значит, понимаете ли вы? Он мог бы простить отца!! Стало быть, и сам себя прощал. А что еще это значит? А это значит, что он дал бы денег, выправил жизнь. Сатир старый в довольстве и при власти доживал свой век, младший болтался бы по губернии (не Петербург, конечно, но и не худший вариант). Это «прощение» остановит расплату за грехи, что уже была так близка, так неминуема. Понимаете теперь, что этот-то персонаж, может, всех больше виновен был. От начала и до самого конца виновен. А вы его в жертвы? Не годится, доктор. Меч, занесенный праведно, остановить нельзя. Каждый должен доиграть свою партию. И немного помочь в этом – о, совсем немного! – дело правое. Что до любви и сострадания… так как же вы их не увидели? Как?! Все на поверхности. Вот вы спрашиваете, зачем ребенка живого придумала. И сами только один резон нашли. Да и какой резон – смешно и стыдно! – наследство. И без живого ребенка того же добиться можно было бы. И вы это знаете. Так зачем множить ложь? Из милосердия, сударь. Чтобы перед смертным часом у человека радость была, что не последний он подлец, что не умер его ребенок из-за его же постыдной трусости. Что деньги, которые он копил да наживал, хоть что-то исправить смогут.