Убийство по-китайски

– Да, вы правы. Ох, Саша, как ты побледнел, милый. Жаль, не удалось нам поговорить как следует. Скоро игра начнется. Слышите, запели полковой гимн. Это всегда так, перед концом обеда. Пойдем, Саша, посмотрим, что там в «инфернальной». Вы, Борис Михайлович, не рискнете с нами? Нет? Ну и будьте здоровы.

Он легко поднялся с кресла. Допил шампанское. Сунул рубль в руку лакея и вышел в зал. Действительно, обед подошел к концу. Столики пустели. Большая часть мундиров и фраков потянулись к игре. Только несколько человек переместились в бильярдную или курительный салон. Князь шел, уверенно прокладывая себе дорогу. Александр спешил чуть позади. Около «инфернальной» Оленев приостановился, оглядел дешевые столы, встретился глазами с офицером в черкеске, потом с юрким потертым унтером и, наконец, исчез за большой дубовой дверью. Борис покивал головой, пожал плечами, как бы что-то обдумав и отринув, и поплелся к выходу.

– Вот так… – подвел итог Борис. – Если бы не твердое заверение, что князь в тот вечер был у тетки в имении, клянусь, считал бы его первым подозреваемым. Такой убьет – не заметит. Да он уж и убил…

– В Петербурге все-таки была дуэль, хоть история грязная, – дядя слегка откинул голову назад, как, бывало, делал всегда в минуты неудовольствия. – Вы вот что, держитесь от князя подальше. Не вашего полета птица, нечего вам зря врага наживать. А если за меня беспокоитесь – так пустое. Я и не таких видал. Я его от своей губернии отважу. Из Офицерского клуба мы его турнули, сейчас и из Охотничьего вылетит. А там и из города. У меня тоже связи имеются. И здесь все будет по-моему.

Он помолчал, потом снова откинулся на спинку кресла.

– Ну, а теперь главное. Завтра вы должны присутствовать на вскрытии духовного завещания.

19

К десяти утра мы были у Трушниковых. Принимали нас в том же круглом зале, что был мне памятен по первому разу. Мы прибыли одними из первых, а потому почти полчаса ждали приезда поверенного и доставки Дмитрия Васильевича из участка. Обстановка в комнате была, можно сказать, нервозной. Ольга Михайловна тепло нас поприветствовала, однако было видно, что даже такое простое действие далось ей нелегко. Она почти сразу села у окна, погрузилась в глубокую задумчивость и, казалось, перестала замечать окружающих. Александр ходил по комнате взад-вперед, периодически останавливаясь перед столиком со спиртным и закусками. Господин Ли одиноко стоял у стены. Борис почти сразу подсел к Ивану Федоровичу, чем меня сильно удивил и раздосадовал, поскольку в одиночестве я вовсе потерялся. Казалось, что более-менее комфортно чувствует себя только князь Оленев, который, как выяснилось, тоже был зван на это внутрисемейное событие. Он прохаживался вдоль комнаты, ничуть не смущаясь, рассматривал предметы интерьера и вообще вел себя очень свободно. Наконец на улице загрохотали колеса и к дому почти одновременно подкатили тюремный экипаж и пролетка поверенного. Все оживились. Я же, напротив, опустился в кресло, чтобы никому не мешать, и застыл в ожидании начала процесса. Внизу, встречая прибывших, суетился Александр. Его немного срывающийся голос разносился по притихшему дому. Ольга Михайловна встала, застыла, и только губы ее немного вздрагивали, как бывает, когда человек что-то проговаривает про себя.

– Интересно, что ее волнует. Вряд ли деньги. Хотя наверняка по завещанию ей положена круглая сумма.

Я обернулся. Борис сидел рядом и тер пенсне. На коленях он примостил открытую записную книжечку и карандашик. Я счел возможным не отвечать на его реплику, мне было неприятно любое некорректное упоминание Ольги Михайловны в разговоре. Весьма кстати в эту минуту отдернулась штора, и в комнату вошел Выжлов. Затем в сопровождении раскрасневшегося от волнения и выпивки Александра появился поверенный – весьма энергичный, сухой пожилой господин с копной седых волос. Следом за ним ввели Дмитрия. Я был поражен произошедшей с ним переменой. И без того худой, сейчас он выглядел просто изможденным. Глаза были воспалены. Впалые щеки отливали желтизной. Руки подрагивали. При этом было видно, что он весьма тщательно готовился к приезду. Лицо было чисто выбрито. Костюм, хотя и висел на нем, как на вешалке, был из очень дорогой ткани и сшит явно прекрасным портным. Туфли блестели. Лишь только войдя в комнату, он сразу нашел глазами Ольгу Михайловну и уже не отводил от нее взгляда. Она же легко ему кивнула и тут же снова ушла в свои мысли.

– Что же, господа, – Александр стоял около поверенного и тер руки, – наконец мы все в сборе. Собрала нас здесь трагедия, и все мы тяжело переживаем потерю. Однако жизнь есть жизнь, и отец хотел, чтобы мы продолжили его дело, и всегда…как говорится… les affaires sont les affaires…[25]

– Начинайте, Афанасий Валерианович, – перебила пасынка Трушникова. – И, если можно, коротко, без лишней юридической казуистики.

Поверенный легко кивнул.

– Благодарю, господа, я постараюсь. Хотя, боюсь, то, что я расскажу, будет для вас некоторым образом… необычно и потребует определенных пояснений.