Убийство по подсказке

– Потому что их стрелки подгоняет ветер. Может, его силы недостаточно, чтобы заметно подвинуть часовую стрелку, но на такой высоте, в ветреный день воздушные потоки могут немного изменить положение минутной стрелки, если они перемещаются в нужном направлении. Большинство людей этого не замечают, так как они бросают взгляд на часы на башне раз, два, не больше, Но у меня достаточно оснований для изучения этого явления. Когда я получила свою первую маленькую роль на Бродвее, я жила в том отеле на 45-й улице, где живет большинство актеров в свои молодые годы, в начале своей карьеры. У меня был номер в тыльной части здания, с окнами, выходившими на 44-ю улицу, как и в комнате Сеймура Хатчинса, где он живет в настоящее время. Я поставила свои часы по часам Тилбери и опоздала на десять минут на свидание с продюсером, который обещал мне хорошую роль. Оказалось, что он помешан на пунктуальности, и из-за моего опоздания работы мне не дал. Я поинтересовалась тогда этим странным обстоятельством и выяснила, что по сильно ветреным дням часы на башне Тилбери могут либо спешить, либо отставать на десять минут в сутки. Им, конечно, следовало придумать для них какой-нибудь стеклянный футляр, но, он, конечно, испортил бы внешний вид красивого здания.

– Полиции будет интересно узнать об этом и еще об одном, – сказал Базиль. – Готовы ли вы ответить на мой вопрос?

– Я… – Ванда открыла было рот, но тут же опять закрыла. – Я…

В эту секунду какой-то отливающий синеватой стальной блестящий предмет молнией промелькнул между ними. Послышался гудящий, вибрирующий звук. В стене позади Ванды, на уровне двадцати сантиметров над ее голове дрожала серебристая ручка хирургического ножа. Все лезвие вошло в деревянную стойку. Ванда завизжала, словно раненое животное.

– Нет! Ничего я вам не скажу! Никогда!

Она больше не могла стоять на ногах. Она медленно сползла на пол, на спавшее с ее плеч меховое манто. Ее рот был искажен страхом. Глаза тупо уставились в темноту.

– Включите свет! – прошептала она, обращаясь к Базилю. – Пожалуйста. Он видел, как я сюда вошла. Он знает, что вы остались один в театре. Он понимает, что я пришла сюда, чтобы встретиться с вами и рассказать вам обо всем. Теперь он убьет нас обоих. Включите свет!

Чья-то темная фигура выступила из густой тени.

– Не пытайтесь меня преследовать. У меня хватит на всех вас ножей, – целая хирургическая сумка! И все они отлично наточены!

Легкие шаги удалялись вверх. Голова какого-то человека и его плечи отразились на фоне внезапно вспыхнувшей узенькой полоски звездного света. Кто-то проскользнул через узкую щель приоткрытой двери наверху, ведущей на площадку пожарной лестницы.

Базиль помчался вверх, перешагивая через две ступеньки. Дверь была открыта. Он сделал еще шаг и ступил на последнюю, самую верхнюю, площадку пожарной лестницы. Чья-то темная фигура поджидала его там. При свете звезд лицо человека было едва различимо. В руках его сверкнуло лезвие хирургического ножа.

Глава четырнадцатая РАЗВЯЗКА

Леонард Мартин произносил свои реплики по заранее подготовленному сценарию.

– Безрассудно поступаете, доктор Уиллинг! Слишком безрассудно! Завтра утром вас найдут в тупике с торчащим из груди ножом, а все ваши кости из-за приличной высоты падения превратятся в порошок. Меня им никогда не удастся поймать. Ванда слишком напугана, и будет в глазах полиции единственной подозреваемой, так как именно она просила у Мильхау ключ от служебного входа. Я научился открывать любой замок много лет назад, когда мне поручили главную роль в спектакле «Взломщик», – уступка неизменному пожеланию Мильхау сохранить во всем «абсолютный реализм». Я проник в театр через служебный вход, когда полицейский спокойно прогуливался на противоположном краю сцены. Мне очень легко улизнуть, и никто меня не заметит. У вас нет никаких доказательств, с помощью которых вы можете уличить меня в совершение этих преступлений. Я заколол Ингелоу, а потом Адеана не оставив при этом ни малейшего «ключа», за которые полиция могла бы ухватиться.

Хотя в голосе Леонарда и звучали нотки обычной актерской напыщенной гордости, но все же Базиль замету интонации, свидетельствовавшие о его некоторой неуверенности, скрытом сомнении. Базиль решил сыграть и на том и на другом.

– Да, вы умны и хитры, но умны недостаточно. Инспектор Фойл располагает доказательствами вашей вины.

– Вы лжете! Я вам не верю!

Базиль подумал, что если ему посчастливится остаться в живых, то он никогда в жизни не забудет этих страшных мгновений, когда он столкнулся лицом к лицу с убийцей здесь, на головокружительной высоте, в темноте пожарной лестницы, слабо освещенной мерцанием звезд. Но для этого ему предстояло ухитриться как можно дольше играть на актерской слабости, драматизировать любую ситуацию, заставить Леонарда говорить как можно дольше…

– Вы просмотрели целых три главных «ключа», – спокойно сказал Базиль. – Часы, муха и канарейка.

– О чем вы, черт возьми, говорите?