Убийство по подсказке

– Когда было обнаружено, что Ингелоу убит, то ваши часы показывали точно такое же время, что и мои, а часы Рода Тейта отставали ровно на десять минут. Вчера вечером, находясь в кабинете инспектора Фойла, я обнаружил, что мой часы ушли на целых десять минут вперед, когда я сверил их по радио с точным временем Национальной навигационной обсерватории. Таким образом, три дня назад часы Роднея шли верно. Почему же ушли вперед мои и ваши? Потому что я поставил их по часам на башне небоскреба Тилбери, а это случилось как раз перед убийством, а как известно, по сильно ветреным дням часы Тилбери уходят вперед или отстают на несколько минут. Почему же ваши часы ушли на десять минут вперед? Потому что вы их тоже поставили по времени на часах небоскреба Тилбери. Эти часы не видны из театра, и их можно увидеть только с площадки пожарной лестницы. Вы отправились туда, чтобы немного поостыть и успокоиться перед осуществлением своего злодейского замысла и точно поставить свои часы, чтобы не попасть впросак при осуществлении убийства на сцене и вписать незаметно все ваши действия в расписание хода пьесы. Таким образом, вы и были той черной фигурой на лестничной площадке в тот вечер, когда был убит Ингелоу. Вы уронили текст пьесы, принадлежащий Ванде, когда я случайно проходил по тупику, и вы подчеркнули жирным черным карандашом ту строчку, которую должен был произносить Хатчинс: «Ему не уйти отсюда, теперь все против него!» С самого начала Хатчинс заявил, что не подчеркивал эту фразу в тексте Ванды, и у нас не было причин сомневаться в правоте его слов, так как он был вне подозрений. Таким образом, эту фразу должен был подчеркнуть тот, кто не произносил ее в пьесе. Почему? Когда кто-то подчеркивает строчку в пьесе которую сам не произносит, значит, эта строчка становится репликой, необходимой для какого-то сценического действия. Подчеркнутая вами строчка в тексте Ванды была не только «ключом», но и репликой, определяющей «дело», а таким «делом» было убийство Ингелоу. Вам нужна была какая-то реплика, чтобы отвлечь внимание как участников пьесы, так и зрителей от себя, от ваших действий, причем вам нужно было вписать ее в рамки хронологической последовательности действия пьесы, чтобы невзначай какой-нибудь другой актер не помешал выполнению плана. Этот четкий хронологический порядок, рассчитанный по минутам, был в последний момент изменен, когда актер, игравший роль Дезире, внезапно заболел, и его фразы были выброшены из текста. Вы об этом узнали тогда же, когда и я, в картинной галерее, всего за несколько часов до начала премьеры. Придя в театр, вы схватили текст Ванды, единственный текст, где были отмечены сокращения, чтобы убедиться, в какой степени эта неожиданная «операция» отразится на той реплике, которую вы подобрали в качестве сигнала для убийства. Такой репликой должна была стать фраза, произносимая другим актером в то время, когда вы находились наедине с Владимиром, а сокращение роли Дезире могло нарушить одно из этих условий. Могло случиться и так, что одна из фраз произносимых Дезире, и оказалась как раз выбранной вами в качестве сигнала для убийства, и теперь вам предстояло очень быстро подобрать другую, взамен выброшенной из текста. В спешке вы абсолютно автоматически пометили реплику – сигнал для убийства, ей могла оказаться любая строчка, отвлекающая от вас внимание публики. Вы отправились на верхнюю площадку пожарной лестницы, чтобы немного успокоиться и поточнее поставить свои часы, а затем рассчитать время произнесения этой реплики. Мильхау сообщил мне, что вы никогда не жили в маленьком отеле, выходящем окнами на башню Тилбери с часами, где в настоящее время живет Хатчинс, поэтому не знали, что эти точные часы показывают иногда далеко не точное время. Текст пьесы выпал у вас из рук, так как вы испугались, увидев меня и приняв меня за Ингелоу, того человека, которого вы хотели убить, так же как была напугана Ванда, когда я постучал к ней несколько минут спустя. Мы с ним приблизительно одного роста и в тот вечер были почти одинаково одеты, что я заметил сразу же, впервые увидев его в коктейль-баре за несколько минут до начала спектакля. Вы не посмели потребовать от меня текст, опасаясь возбудить у меня тем самым подозрения, когда Ингелоу будет убит при произнесении этой реплики.

У вас не было времени для подбора другой реплики, так как вот-вот должен был подняться занавес.