Убийство по правилам дзен

— С этим уже ничего не поделаешь, — добавила я, не желая слишком подробно описывать свое участие в этой истории, — потому что он вчера умер. Я читала в газете.

— А магазин, где он работал, разве не несет ответственности за его действия? — спросила госпожа Идета.

— Нет, если верить их управляющему. Сакай арендовал у них помещение и нес полную ответственность за свой бизнес.

— Я рада, что больше ничего ему не отдала, — сказала госпожа Идета.

Меня слегка задело то, что она не спросила, при каких обстоятельствах умер Сакай. С другой стороны, раз уж она думала только о том, обманул ее, я предположила, что дальнейший разговор пойдет легче.

— Я пришла, чтобы узнать немного больше о тансу, — сказала я, — о его истории, например.

Госпожа Идета внимательно изучила полароидные фотографии тансу и покачала головой.

— Он очень похож на наш, но я не уверена, что это именно он. Я не очень хорошо разбираюсь в мебели. А вот мой брат — да. Ах, вот он меня зовет.

— Оча! — раздался откуда-то издалека надтреснутый голос.

Больной требовал чаю.

— Хозяин, — скривилась женщина.

Я задумалась, не пыталась ли она иронизировать. Слово «хозяин» в японском языке имеет не только основное значение, но и является вежливым обращением к мужу.

— Вы подождете минутку? — спросила Идета. — Мне нужно отнести брату чай.

Я присела, пока она возилась на кухне, но вскочила на ноги, как только женщина, неся в руках чайник, поднялась по лестнице, очевидно, в комнату брата. Первым делом я осмотрела все, что относилось к периоду Эдо. Отец семейства, видимо, занялся коллекционированием еще до Второй мировой войны, поскольку многие вещи стоили слишком дорого на современном рынке. Мебель была самого разного возраста. Например, чайный комодик относился к периоду Мейдзи и, скорее всего, был сделан корейцами по японскому образцу, когда Япония захватила Корею.

Без зазрения совести я прошла в другую комнату, где, как намекнула госпожа Идета, хранились еще более ценные вещи. Напротив буддийского алтаря я увидела семейные портреты. Изображенный на одном из них молодой человек в военной форме подтвердил мои догадки о путешествии отца семейства в Корею. Рядом с этим портретом висела парочка других. Лица изображенных на них людей были такими же строгими, как на портретах у Наны Михори. Казалось, они хмуро и неодобрительно смотрели на меня, пока я обследовала комнату. Больше всего меня заинтересовал свиток с каллиграфией периода Эдо, висевший в токонома — специальном месте для свитков и икебан. Мой взгляд перебегал от нечитабельного скопления иероглифов на маленькую прореху в левом верхнем углу, бережно затянутую целлофаном. Если семья Идета пыталась осторожно починить такое сокровище, возможно, они могли заменить и металлические ободки на тансу.

Госпожа Идета сказала, что ее брат Ному хорошо разбирается в мебели. Секунду поколебавшись, я поднялась по пыльной лестнице и пошла прямо в комнату в конце коридора, откуда доносился запах антисептика и болезни. В наполовину открытую дверь я увидела капельницу с пластиковым пакетом, наполненным какой-то жидкостью, и трубки, тянущиеся к руке пожилого мужчины, лежащего в постели. Кроме капельницы, в комнате стоял какой-то большой агрегат, занимающий место как минимум нескольких тансу. Теперь я понимала, почему у семьи Идета проблема со свободным пространством в доме.

— Что случилось? — недовольно спросила госпожа Идета.

— Кто-то звонил в дверь, — ответила я. Вообще-то, этот кто-то звонил в соседнюю дверь, но мне это было на руку.

— О, спасибо. Я не слышала. — Госпожа Идета поднялась на ноги.

— Кто эта девушка? Она похожа на одну из наших загребущих кузин. — Голос господина Идеты был таким же кислым, как и запах, а его глаза критически рассматривали меня.

Я поклонилась.

— Тебе нужно сделать диализ, не спорь, — сказала его сестра, — а это мисс Симура, она просто зашла в гости.

— Чем вы больны? — спросила я, когда хозяйка пошла вниз.

У меня было очень мало времени до ее возвращения.

— Диабетом. Какая же ты медсестра, если не знаешь, как выглядит аппарат для диализа?

— Я не медсестра. Я пришла по поводу мебели.

— Что? — крикнул он, как будто его укололи булавкой. — Ты пришла забрать мои сокровища, как этот идиот Сакай?

— Я думала, вы заключили с ним сделку.

— Я согласился только на оценку. Я же не могу уследить за тем, что происходит внизу, живя тут и не вставая с постели. Мои хибачи, мои тансу... их, возможно, уже нет, эта негодная женщина может и врать.

От болезни и старости у господина Идеты явно развилась паранойя.

— Ваша сестра сказала, что вы договорились продать всего несколько вещей, — попыталась успокоить его я, — внизу еще очень много всего осталось.

— Мой свиток — он цел?

— Тот, который с целлофаном? По правде говоря, это не слишком удачная идея.

— Не будь смешной! — Он так сильно тряхнул чайничком, что чай пролился на кровать. — Это чушь! Мой свиток должен быть в отличном состоянии!