Убийство под соусом маринара

Аурелио де Грандиса и его дочь задержали в аэропорту Милана, откуда они вечерним рейсом собирались улететь в Бразилию через Мадрид, и вскоре должны были привезти в Геную.

Оба, как сказали миланские карабинеры, возмущались, не понимали, почему их сняли с рейса и требовали немедленно отпустить. Аурелио первым делом потребовал телефонного разговора с адвокатом семьи, тот несмотря на поздний час, обещал незамедлительно прибыть в комендатуру Генуи.

Впереди были допросы, теперь карабинерам было, что предъявить Матильде, возможно, и Аурелио начнет давать показания, поняв серьезность обвинений.

Но Никколо эти новости не радовали. До сих пор не было никаких известий от Саши и Сони, телефоны по-прежнему не пеленговались. Лука остался с полковником, сейчас было не время для выяснения отношений, Никколо видел, что комиссар искренне переживает и прекрасно его понимал.

Оставалось несколько минут до полуночи, но оба не покидали кабинета, отведенного в комендатуре полковнику, и не только, а вернее не столько в ожидании де Грандисов, но, в первую очередь, в ожидании новостей о пропавших девушках.

Фотографии пропавших были отправлены на все посты, еще раз, очень тщательно проходил осмотр всех помещений винодельни, городских квартир де Грандисов и, что больше всего пугало, но было неизбежным – холмов над Рапалло.

Никколо боялся так, как никогда в своей жизни. Он винил себя в размолвке с Сашей, он должен был знать все, что происходило в ее жизни за эти дни, а не дуться и не прятаться в кусты от серьезного разговора. Права старая пословица: Quella destinata per te, nessuno la prenderà.[5] Какой смысл ревновать, суждено им быть вместе- значит будут.

От звонка телефона оба вздрогнули. Звонил дежурный снизу: две молодых женщины требуют срочно провести их к полковнику Скарфоне. Правда вид у них… слегка помятый.

Полковник, не ответив дежурному, бросил трубку, кивнул комиссару и оба мужчины бросились вниз. Лука оказался первым, схватил Сашу в объятия, и полковнику осталось только хватать Соню.

Оба махали руками, орали так, что тряслись стены, а все дежурные карабинеры сбежались на шум.

– Да погодите орать, – наконец вставила слово Саша. – надо срочно задержать Матильду де Грандис, если она еще не успела улететь.

– Уже, задержали в Милане в аэропорту, везут сюда. Ты позвонить не могла?

– У нас телефонов нет, – это уже Соня, – они остались там… под водой.

– Под… что?

– Мы сейчас все расскажем! Но точно задержали Матильду?

– Точно, точно, пошли в кабинет, – и дежурному- сделайте нам кофе и принесите что-то поесть, ну трамеццини какие-нибудь купите, отправьте кого-нибудь, – махнул рукой Никколо.

– Матильду задержать, говоришь? – Снова заорал Лука. – Что еще должно случиться, чтобы ты перестала лезть не в свое дело? Ты понимаешь, что все решилось и без вас?

– Ищь, как заговорил, а кто нам совсем недавно помогал?

– Я с информацией помогал, а судя по вашему виду, вы опять полезли не туда. – Он повернулся к полковнику. – Душили ее в поле? Душили! В лесу ночью убить пытались? Пытались. В подземные тоннели проваливалась? Проваливалась. Что еще ей надо, чтобы успокоиться?

– В подвале запирали, в заложники брали в горах, – вздохнул полковник.

– Еще с горы сбрасывали, – не выдержала Саша, – смотрю вы спелись, прямо родные братья. Может, мы о деле поговорим? Потом воспитывать будете, придет ваше время.

Записав рассказ девушек, напоив кофе с бутербродами, полковник отправил их домой в сопровождении карабинеров на служебной машине. Вскоре отправился и Лука, утром ему надо было на работу, а время перевалило далеко за полночь. Расстались они с Никколо почти друзьями.

* * *

Аурелио де Грандис никак не мог поверить, что его дочь может быть замешана в убийстве. Он клялся, что понятия ни о чем не имел! Это был совсем не тот случай, когда отец берет вину на себя, чтобы выгородить дочь, наоборот, Аурелио готов был рассказать обо всем, предоставить любые свидетельства своей невиновности.

С детства, вернее с более-менее сознательного возраста, он знал, что отец сидел в тюрьме, но всегда был уверен, что это судебная ошибка, которую отец не стал обжаловать.

Старший де Грандис не скрывал, что научился виноделию на острове Горгона, он вспоминал о тех временах с удовольствием. На острове заключенные жили, как в коммуне, море, свежий воздух, работа на земле, вот только с острова некуда было бежать, но это воспринималось как наименьшая неприятность из возможных, даже не хотелось думать об обычной тюрьме. Там, на острове, Гвидо впервые почувствовал тягу к виноделию и к моменту освобождения просто заболел виноградарством.

Освободившись, он вскоре купил земли с виноградником и небольшим поместьем в родной Лигурии, виноделие стало всей его жизнью. Откуда взялись деньги у бывшего нищего студента, чьи родители уехали из Лигурии, спасаясь от позора, потеряв семейную аптеку, в семье не говорили, Аурелио всегда был уверен, что отец получил наследство.