Убийство Президента Кеннеди

В Далласе Ли Освальд лежал в своей камере да пятом этаже под усиленной охраной. Его жена, мать и две дочери находились в номерах 905 — 907 на девятом этаже отеля «Адольфус», куда их быстро перевез из дома Пейнов корреспондент журнала «Лайф» Томас Томпсон. За ночь число улик против убийцы Кеннеди увеличилось. Просидев шесть часов над микрофильмами своих документов, директора магазина спортивных товаров фирмы «Клейн» в Чикаго в четыре часа утра по центральному стандартному времени нашли талон журнала «Америкен райфлмэн», по которому восемь месяцев назад Освальд заказал винтовку с оптическим прицелом. Отдых не изменил к лучшему поведение ее владельца. Когда Освальда снова привели в комнату для допроса, Форест Соррелз пришел к выводу, что арестованный нарочно изводит капитана Уилла Фритца в надежде, что тот изобьет его, что дало бы ему возможность выдвинуть обвинение в жестоком обращении с ним полиции. С другой стороны, полиция тоже не усовершенствовала свои методы допроса. Маленькая комната (площадью 11 на 14 футов) была опять набита полицейскими Далласа, Техаса и федеральной полиции, а многие вопросы, ставившиеся арестованному, вряд ли имели прямое отношение к делу. К примеру, Фритц спросил Освальда, верит ли он в бога. Позднее Фритц вспомнил, что Освальд, справедливо дав ему отпор, заявил, что «не намерен обсуждать этот вопрос». Освальд жалко лгал, рассказывая о своем прошлом. Он утверждал, что не мог купить винтовку, получая в книжном складе 1 доллар 25 центов в час. Он стремился убедить окружавших его людей в том, что он «не коммунист, не марксист-ленинец, а просто марксист».Поскольку среди тех, кто вел следствие, не было лиц, сведущих в диалектическом материализме, это кажется бессмысленным. Никто из них не читал Гегеля, как не читал его, конечно, и сам заключенный.

По поводу убийства Джона Кеннеди Освальд заметил:

— Люди забудут обо всем этом через несколько дней, так как будет другой президент.

Это, а также брошенное им вскользь замечание, что у главы правительства «милая семья», — вот все, что сказал Освальд о своей жертве. Фритцу он заявил, что не может сказать «ничего особенного о президенте», имея в виду Джона Кеннеди. Несмотря на неполноту протоколов допросов (видимо, Освальда не спрашивали о губернаторе Коннэли), чувствуется, что и более полная запись дала бы немногим больше Даже когда Освальду разрешили свидание с женой, матерью и братом, он был до странности сдержан в том, что касалось национальной трагедии. Во время пятиминутной встречи с родственниками он почти не обращал внимания на мать, расспрашивая по-русски жену о детях. В какой-то момент Марина Освальд громко рассмеялась и сказала своей свекрови на ломаном английском языке:

— Мама, он говорит, что любит меня и купит Джун туфли.

Марина не спрашивала мужа, убил ли он Кеннеди, тем не менее это не выходило у нее из головы. Позднее она говорила:

— По его глазам видно было, что он виновен.

Выражение глаз Ли Освальда произвело исключительное впечатление на его брата, внимательно за ним наблюдавшего. Роберт Освальд оставался с Ли в два раза дольше, чем жена и мать. Впоследствии он вспоминал:

— Ли вел себя осмысленно, но все его поведение было каким-то механическим. Меня осенила поистине удивительная мысль: я понял, что все это его не трогает. Я смотрел ему в глаза, но они были лишены какой-либо мысли, и мне кажется, что, прочитав удивление на моем лице, ему стало ясно, что я это понял. Он догадался, что именно я имел в виду, потому что, когда я снова посмотрел ему в глаза, он сказал: «Брат, ты ничего в них не увидишь».

В это время Марина стала быстро терять терпение в отношении своей свекрови. Единственное, что связывало Марину и Маргариту Освальд, были дети. Если не считать забот о нуждах детей и необходимости избавиться от одного из моментальных снимков Ли, где он держал винтовку, из которой было совершено убийство (как вспоминали позднее обе женщины, Марина сожгла эту фотографию в пепельнице, а Маргарита Освальд спустила пепел вместе с водой в туалет), отношения между ними были натянутыми и не приносили удовлетворения ни одной из сторон.