Убийство Принца Теней

Талемир потянулся к ней, но отшатнулся при виде черных когтей, торчащих из кончиков его пальцев.

Дрю вздохнула и прикрыла когти рукой.

— Скажи мне, — повторила она.

Темный взгляд Талемира встретился с ее взглядом.

— Ты — цветовой спектр в тени. Ты тянешь меня обратно к свету…

Слова подвели ее.

На секунду сердце Дрю замерло, остановившись на середине пути, а затем начало колотиться без остановки. Кожу покалывало, а колени грозили подкоситься, когда она осознала, что тоже жила во тьме, а Талемир…

Медленно его облик исчезал.

Когти под ее рукой дематериализовались, и теперь ее рука встретилась с обычными, гладкими, обрезанными ногтями. Порыв холодного ветра овеял ее лицо, когда огромные крылья на его спине исчезли, и он повалился вперед, потеряв равновесие.

Дрю подхватила его и поддержала.

Полосы испорченной рубашки упали с его плеч, оставив золотистый торс обнаженным под звездами.

Лазурные глаза встретились с ее глазами, напряженные и пронзительные.

Последние ленты теней исчезли, растворившись в ночи, как клубы дыма на ветру.

В этот момент мир вокруг них снова ожил. До них доносилась музыка со склада, смех и веселье.

Талемир посмотрел вниз, где они прижались друг к другу.

— Мы могли бы потанцевать, — прошептал он.

Дрю проследила за его взглядом, не желая отпускать его.

— Я думала, ты не танцуешь…—

Боевой Меч положил руку ей на талию и сцепил пальцы, притягивая ее к себе, его тело оказалось вровень с ее телом, и он закружил ее в медленном вальсе.

— Есть много вещей, которые я не делаю, но которые я с радостью сделаю для тебя, — пробормотал он.

Он направил ее в поворот, и они поплыли в такт мелодии, льющейся из окон склада внизу. Даже такой большой, Талемир был изящным и выносливым, легко находил ритм и держал ее рядом.

Как ни скучала Дрю по мелодиям бальных залов и по размашистым шагам по танцплощадке, ей хотелось чего-то большего. Впервые после превращения Талемира она оглядела крышу. Повсюду были разбросаны штабеля поддонов и бочки — с чем именно, она не знала. В одном из дальних углов, очевидно, стояла стража, так как слабо горел факел, а груда мехов говорила о том, что они поспешно покинули свой пост.

— У меня сейчас есть дела поважнее танцев, — прошептала она.

Он приостановился, все его тело напряглось.

— Талемир, — сказала она. — Не будет момента прекраснее, чем этот…

Воин тяжело вздохнул.

— Ты уверена?

— Да.

Как только она произнесла это слово, он прижался к ее губам в обжигающем поцелуе.

Все стены, все барьеры между ними рухнули, и Талемир обнял ее и глубоко поцеловал, его рот был теплым, пышным и дразнящим. На вкус он был похож на ягоды можжевельника, и кровь Дрю разгорелась в ответ. Отчаянно желая прикоснуться к нему, она провела руками по его обнаженной груди, спине и широким плечам, желая запомнить каждый его дюйм.

Дрю приоткрыла рот, позволяя его языку коснуться ее языка, отчего по всему телу пронеслась волна удовольствия. Она прижалась к нему, ощущая жесткое давление его члена на живот, отчего сердце заколотилось.

В ответ на это между ее ног разлилось тепло.

— Я хочу тебя, — пробормотала она ему в губы.

Ее слова словно зажгли что-то в Боевом Мече, и он отпрянул назад, лишь на мгновение окинув ее пристальным взглядом.

— Я твой.

Темное безумие овладело ими обоими, и Талемир стал рвать ее рубашку, чтобы она упала на землю. Он освободил ее груди от тесьмы и тихо выругался, глядя на их соски, выпирающие в прохладную ночь, а затем провел зубами по ее шее, лаская грудь, и вызвал у нее стон. Она выгнулась дугой, внутри нее полыхала белая потребность, а нижнее белье становилось все более влажным с каждой секундой.

— Черт… — прошептал Талемир, когда Дрю исследовала его толстую и твердую длину сквозь ткань. Во рту у нее пересохло, а сердце бешено заколотилось при мысли о том, что он наконец-то окажется у нее между ног. К черту все эти слои. Он был нужен ей обнаженным, прямо сейчас.

Не в силах оторвать взгляд от его эрекции, напрягшейся под тканью, она принялась возиться с пуговицами, и руки ее дрожали.

— Так. — Талемир взял себя в руки.

Пальцы Дрю сжались от его глубокого голоса, когда каждая пуговица расстегнулась, и Талемир спустил штаны по мускулистым бедрам, высвобождая внушительный член. Сняв сапоги и одежду, он встал перед ней и провел по ней руками.

— Боги, — пробормотала она, медленно моргая при виде его.

Каждый его дюйм был замечательным и совершенно неприличным. Никто не имел права так выглядеть… Загорелая кожа, мощный, возвышающийся над землей каркас и мускулы, выточенные самой фурией. А его лицо — боги, его лицо не давало ей покоя. Эти жесткие углы, квадратная челюсть, такая прекрасная в свете факелов. Он наблюдал за ней, казалось, улавливая каждую мысль, мелькавшую в ее голове, и улыбался, глядя на нее яркими глазами.

Неважно, что они стояли посреди крыши под небом; неважно, что он только что превратился из Боевого Меча в рейфа, из рейфа в Боевого Меча. Все это не имело значения, кроме него и острой потребности ощутить его внутри себя.

Она обхватила рукой его член, с тоской поглаживая его.