Убийство, развязавшее войну

Местный гробовщик доставил два лучших гроба из своих запасов — из позолоченной бронзы для Франца Фердинанда и серебряный для Софии. Они были украшены резным бисером, но гроб Софии был меньше, чем у ее мужа. Черный креп и траурные цветы превратили обеденный зал Конака во временную часовню. Окна были закрыты ставнями от лучей утреннего солнца, а цветочные венки подсвечивали мерцающие свечи. На траурном одре лежали Франц Фердинанд (справа) и София (слева). Руки эрцгерцога были в белых перчатках, в которых он держал распятие, София сжимала небольшой букет цветов, а между пальцами — четки из ляпис-лазури, которые вложила ей в руки ее фрейлина.

В шесть вечера 29 июня архиепископ Сараево Стадлер в сопровождении кафедрального капитула отслужил заупокойную мессу и благословил их тела. Солдаты вынесли гробы и уложили их на два застекленных катафалка, покрытых пальмовыми листьями. Траурный кортеж проследовал из сада Конака, вокруг Императорской мечети и на железнодорожный вокзал. По приказу Потиорека вдоль их маршрута выстроились солдаты с черными траурными лентами. Кавалерийский и пехотный батальоны и представители духовенства находились в начале кортежа, затем ехал автомобиль с траурными венками, на которые ушли все цветы, какие смогли найти в городе; после — два катафалка и наконец провожающие во главе с Морсеем, Румерскирхом, Бардольфом, графиней Ланьюс фон Велленбург и официальные лица Сараево. Железнодорожный вагон, с демонтированными сиденьями и выкрашенный в черный цвет, ждал их на станции Bistrik. Когда архиепископ возносил последние молитвы, «у всех присутствующих на глазах стояли слезы, — сообщала Sarajevski List, — и эта мертвая тишина говорила громче самых громких слов». Солдаты занесли гробы в поезд. Произошел еще один душераздирающий момент, когда Морсей передал 1000 крон ($5000 в пересчете на цифры 2014 г.) на нужды Сараевского молодежного центра; таково было желание Софии, с горечью объяснял он, передать эти деньги как небольшую благодарность за то удовольствие, которое она получила от посещения города. В несколько минут восьмого пушки в крепости над городом дали 101 залп, и поезд медленно скрылся из виду в наступающих сумерках.

Траурный поезд мчался сквозь ночь, мимо станций, на которых почетные караулы стояли по стойке «смирно» и отдавали прощальный салют, а полковые оркестры исполняли траурные мелодии. Во вторник вечером 30 июня гробы подняли на борт Viribus Unitis, готовящегося отправиться в Триест. Под звуки салюта пушек и звон городских колоколов морские офицеры разместили гробы на корме корабля под навесом и замерли в почетном карауле. Личный флаг корабля покрывал гроб эрцгерцога, а флаг военно-морских сил — гроб Софии; был приспущен личный штандарт Франца Фердинанда. Взбивая серебристую пену волн, в сопровождении военно-морского конвоя дредноут быстро удалялся от земли, а его черный вымпел развевался в багровых лучах заката. Кораблю потребовалось двадцать четыре часа, чтобы добраться до Триеста; Монтенуово настоял на том, что гробы с телами должны оказаться в Вене не раньше наступления темноты следующего дня. Исполняя указания, полученные из Вены, корабль дожидался наступления темноты, так Франц Фердинанд и София встретили четырнадцатую годовщину со дня их свадьбы. Незадолго до восьми утра 2 июля береговой корабль доставил их тела с дредноута на берег, раздался залп из пушек и зазвонили колокола.