Убийство Роджера Экройда

— Нет. Насколько я слышал, это было для нее счастливым избавлением. Может быть, так говорить немилосердно, но это правда.

Я согласился.

— Эшли Феррарс ни в коем случае нельзя было назвать примерным мужем, — сказал я осторожно.

— Я назвал бы его мерзавцем, — отрезал Блант.

— Нет, — возразил я, — это всего-навсего был человек, у которого денег было больше, чем ему следовало бы иметь.

— О! Деньги! Все заботы на земле можно свести к одному — к деньгам. Или к тому, что их нет.

— Какого же рода ваши личные заботы?

— По моим потребностям денег мне хватает. Я один из счастливчиков.

— В самом деле?

— На самом деле, их у меня сейчас не так много. Год назад я получил наследство и, как глупец, позволил втянуть себя в одну сумасбродную затею.

Я посочувствовал и рассказал о своей собственной такой же беде.

Прозвучал гонг, и мы вместе со всеми пошли завтракать.

Пуаро немного задержал меня.

— Ну, как?

— С ним все в порядке, — ответил я. — Я уверен.

— Ничего настораживающего?

— Только то, что год назад он получил наследство, — сказал я. — Но почему бы и нет? Я могу поклясться, что это совершенно честный и достойный человек.

— Несомненно, несомненно, — успокаивал меня Пуаро. — Не огорчайтесь.

Он разговаривал со мной так, словно я был капризным ребенком.

Мы вошли в столовую. Казалось невероятным, что не прошло еще и двадцати четырех часов с тех пор, как я сидел за этим столом.

Позже миссис Экройд отвела меня в сторону и усадила на диван.

— Я не могу не чувствовать некоторой обиды, — сказала она приглушенным голосом, доставая платок и явно не собираясь в него плакать. — Обиды за то, что Роджер не доверял мне. Эти двадцать тысяч фунтов следовало оставить мне, а не Флоре. Матери можно верить в том, что она будет охранять интересы своего ребенка. Я называю это недоверием.

— Вы забываете, миссис Экройд, — сказал я, — что Флора родная племянница Экройда, то есть кровная родственница. Было бы совсем иначе, если бы вы были его сестрой, а не невесткой.

— Как вдова бедного Сесила, я полагаю, что следовало бы считаться с моими чувствами, — сказала обиженная леди, осторожно касаясь платком своих ресниц. — Но Роджер всегда был очень странным, чтобы не сказать скаредным в денежных делах. И у Флоры, и у меня было очень трудное положение. Он даже не давал бедному ребенку карманных денег. Он оплачивал ее счета, да и то с большой неохотой, каждый раз спрашивая, зачем ей все эти украшения, как человек…. но я забыла, что я хотела сказать! Ах, да, у нас не было ни гроша, чтобы тратить по своему усмотрению. Флору это возмущало, очень возмущало, должна сказать вам. Хотя, конечно, она была предана своему дяде. Но это возмущало бы любую девушку. Да, скажу вам, что у Роджера были очень странные понятия о деньгах. Мы даже не покупали новых полотенец, хотя я говорила ему, что все старые — в дырах. А потом, — продолжала миссис Экройд с внезапным подъемом, — отдать все эти деньги — тысячу фунтов, вы представляете — тысячу фунтов! — этой женщине.

— Какой женщине?

— Этой Рассел. Вот какой. Уж очень все это подозрительно. Я всегда так говорила. Но Роджер и слышать не хотел ничего плохого о ней. Он говорил, что это женщина сильного характера, и что он восхищается и уважает ее. Он всегда рассуждал о ее высокой нравственности, независимости и прямоте. А я думаю, здесь что-то нечистое. Она, конечно, делала все возможное, чтобы выйти за Роджера замуж. Но я быстро положила этому конец. Она всегда ненавидела меня. Еще бы! Я видела ее насквозь.

Я начал подумывать, каким бы способом приостановить поток красноречия миссис Экройд и уйти. Мистер Хэммонд подошел прощаться как нельзя кстати. Я воспользовался случаем и встал.

— Насчет дознания, — сказал я. — Где бы вы предпочли, чтобы оно проводилось? Здесь или в «Трех вепрях?»

Миссис Экройд уставилась на меня с отвисшей челюстью.

— Дознание? — спросила она в оцепенении. — Но в самом деле, зачем нужно какое-то дознание?

Мистер Хэммонд коротко и сухо кашлянул.

— Это неминуемо, — сказал он тихо. — В силу обстоятельств.

— Но доктор Шеппард может все уладить…

— Моим возможностям есть пределы, — сказал я сухо.

— Если его смерть произошла от несчастного случая…

— Он был убит, миссис Экройд, — сказал я жестко.

Она слегка вскрикнула.

— О несчастном случае не может быть и речи.

Миссис Экройд смотрела на меня страдальчески.

У меня не было жалости к ней из-за ее, как я думал, неразумной боязни неприятностей.

— Если будет следствие, я ведь не должна буду отвечать на вопросы и все такое? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я. — Полагаю, что мистер Реймонд отведет от вас главный удар на себя. Он знает все обстоятельства и может дать официальные показания.

Юрист согласился с легким поклоном.

— Я уверен, вам нечего опасаться, миссис Экройд, — сказал он. — У вас не будет никаких неприятностей. А теперь относительно денег. У вас их пока хватит? Я имею в виду, — добавил он, отвечая на ее вопросительный взгляд, — наличные деньги. Если нет, я могу выполнить все формальности, и вы получите, сколько вам нужно.