Убийство Роджера Экройда

Позднее, когда мы сидели у камина и курили, Каролина атаковала Пуаро прямо.

— Не нашли еще Ральфа Пэтона? — спросила она.

— А где же мне его найти, мадемуазель?

— Я полагаю, что вы нашли его, вероятно, в Кранчестере, — сказала Каролина с особой значительностью в тоне.

Пуаро явно смутился.

— В Кранчестере? Но почему в Кранчестере?

— Одному из наших частных детективов, штат которых здесь весьма значителен, случилось видеть вас вчера в автомобиле на кранчестерской дороге, — разъяснил я ему с некоторой злостью.

Смущение Пуаро прошло. Он добродушно рассмеялся.

— Ах, это! Просто винит к дантисту, c’est tout[31]. У меня зуб. Он болит. Я еду туда. Мой зуб вдруг болеть перестает. Я хочу быстренько вернуться. А дантист — он протестует. Говорит, лучше удалить. Я не соглашаюсь.. Он настаивает и делает свое дело. Зуб особенный, но больше он болеть не будет.

Каролина съежилась, словно проколотый воздушный шар.

Мы стали говорить о Ральфе Пэтоне.

— Человек он слабовольный, — настаивал я, — но не порочный.

— А! Но слабоволие, где оно кончается?

— Это верно, — сказала Каролина. — Взять хотя бы Джеймса… мягок, как вода. Если бы не было меня возле, чтобы присматривать за ним…

— Моя дорогая Каролина, — сказал я раздраженно, — не могла бы ты не переходить на личности?

— Ты слабый, Джеймс, — продолжала она, совершенно не тронутая моим замечанием. — Я на восемь лет старше тебя… О! Я не возражаю, если месье Пуаро будет знать об этом…

— Никогда бы не подумал, мадемуазель, — сказал Пуаро с легким галантным поклоном.

— На восемь лет. И я всегда считала своим долгом смотреть за тобой. Бог знает, до какого несчастья ты бы уже мог дойти при дурном влиянии.

— Я мог бы жениться на прекрасной авантюристке, — пробормотал я, внимательно рассматривая потолок и пуская кольцами дым.

— На авантюристке, — фыркнула Каролина. — Если бы речь шла об авантюристке…

— А что? — спросил я с некоторым любопытством.

— Ничего. Но я имею в виду кое-кого, кто не га сотни миль отсюда. — Она вдруг повернулась к Пуаро.

— Джеймс придерживается мнения, что вы считаете, что преступление совершено кем-то из домашних. Я могу сказать только одно: вы ошибаетесь.

— Я не хотел бы ошибиться, — ответил Пуаро. — Это, как вы говорите, — не мое métier[32]?

— Я располагаю достаточно ясными фактами, полученными от Джеймса и от других, — продолжала Каролина, не обращая внимания на замечание Пуаро.

— И насколько я понимаю, из домашних только двое могли сделать это. Ральф Пэтон и Флора Экройд.

— Моя дорогая Каролина…

— Не перебивай меня, Джеймс. Я знаю, о чем говорю. Паркер встретил ее у внешней стороны двери, не так ли? Он не слышал, как ее дядя пожелал ей спокойной ночи. Именно в этот момент она и могла убить его.

— Каролина…

— Я не говорю, что она это сделала, Джеймс. Я говорю, что она могла бы сделать. На самом же деле, хотя Флора и похожа на всех этих современных молодых девушек, которые не почитают старших и думают, что знают все на свете, я нисколько не сомневаюсь, что она не смогла бы убить и цыпленка. Но дальше. У мистера Реймонда и у майора Бланта есть алиби. У миссис Экройд — алиби. Даже у той женщины, у Рассел, оно, кажется, есть. И хорошо, что оно у нее есть. Кто остался? Только Ральф и Флора! И что бы вы ни говорили, я не поверю, что Ральф Пэтон убийца. Мальчишка, которого мы знаем всю жизнь.

С минуту Пуаро молчал, следя за завитушками дыма, поднимавшегося от его сигареты. Потом он, наконец, заговорил. Он заговорил каким-то далеким мягким голосом, производившим странное впечатление. Это было непохоже на его обычную манеру.