Убийство русалки

Он вдруг осознал, что всю жизнь был одинок. Одинок в своих мыслях. Одинок в классной комнате, перенося издевательства ректора Мейслинга. Одинок в своей комнате, скрипя пером по бумаге. Одинок в дилижансе, плутавшем среди прусского туманного пейзажа. Одинок на узких улочках Неаполя. Одинок, даже когда вокруг полно людей. И все же ему никогда еще не было так одиноко, как сейчас, он как будто находится во всех этих местах одновременно. В прошлом, настоящем и будущем. В своей комнате, на эшафоте, в камере. Если он и правда может быть одновременно в нескольких местах, как дед, может быть, это он зарезал красавицу Анну?

Ханс Кристиан закрыл глаза. И почти почувствовал, как опускается топор палача.

Глава 9

Мадам Кригер наблюдала за нестройной утренней уличной суетой, мужчинами, которые спрыгивали с лошадей и направлялись в Хирургическую академию[20].

Она здесь уже третий раз. И она терпеть этого не могла. Не потому, что ей не нравилось слушать, как учит доктор, а потому, что сюда пускали только мужчин. Ей приходилось надевать форму, чтобы попасть сюда. Брюки, рубашку, куртку. Приклеивать фальшивые усы, сделанные из ее собственных волос и воска.

У входа в здание она сплюнула. Чтобы еще больше походить на других.

Итак, вот оно. Ей нужно пройти в узкую дверь, мимо людей из Академии. У цирюльника[21] на входе ужасная прическа, волосы, прикрывающие уши, как у прусского дворянина. Он стоял со списком с именами и вычеркивал имя каждого входящего. В этот раз все будет лучше, чем в прошлый. Она не должна больше совершать ошибок. Она постоянно думала про тот платок.

— Ваше имя? — спросил цирюльник, загородив вход.

Мадам Кригер подняла глаза.

— Кригер, — ответила она и посмотрела вокруг, как будто она совсем не нервничала.

— Вы были здесь раньше, — заметил цирюльник. — А почему вы интересуетесь хирургией?

— Я морской офицер, — ответила она. — В море мне пришлось справляться самому. Переломы костей и порванные связки. Я ходил по морям с принцем Фредериком.

Последнюю фразу она произнесла, чтобы произвести впечатление. И потому, что никто не стал бы лгать о таких вещах.

— С принцем Фрицем, хорошо, — сказал цирюльник, и его взгляд задержался на ней и на ее тонких усах.

Он переступил на другую ногу и посторонился, чтобы дать ей пройти.

Она задержала дыхание, проходя мимо него, и шагнула в зал. Он был уже заполнен людьми. Она села в заднем ряду. Передние заняты опытными докторами с морщинами на лбу и в очках и молодыми студентами-медиками, желающими взглянуть, как обстоят дела в реальном мире. Ходили слухи, что сегодня профессор превзойдет самого себя.

Она посмотрела на помост в середине. Стол покрыт белой тканью, похожей на скатерть или простыню. В зале воцарилась тишина. Через секунду он вышел вперед, как победитель на своем поле. Черный пиджак, белая рубашка.

— Четыре часа, — возвестил врач и поднял четыре пальца. — Четыре часа изменили наш мир. За четыре часа изменились представления о хирургии и лечебном деле. Копенгагенское сражение второго апреля 1801 года было не только началом конца Дании как королевства, но и началом нового способа вести войну. Единственное благо, которое принесли нам две тысячи жертв бомбежек лорда Нельсона, — проникновение в самую суть хирургии. В часы битвы и после нее я узнал о ранах, увечьях и способностях человеческого тела больше, чем когда-либо в бытность ротным хирургом и в высшей военной школе. Я — Беньямин Горовиц, доктор и профессор анатомии и хирургии, и сегодня мы, господа, узнаем, как можно не только спасти жизнь, но и улучшить ее с помощью науки.

По залу пробежал шепот.

Именно в этот момент подошел помощник с ящиком, завернутым в черную ткань. Он положил его на стол и вышел. Горовиц прикрутил дополнительное стеклышко к одной линзе на очках.

Мадам Кригер наклонилась вперед на скамье. Она хотела видеть все.

— Сегодня, господа, вы будете присутствовать на пришивании пациенту ампутированной ноги. Да, да, знаю, — усмехнулся врач, когда между рядами прошло волнение. — Звучит жестоко, но еще более вас потрясет необходимость констатировать через несколько недель, а может, и через одну неделю, что этот метод работает! Что пациент выздоравливает. Полностью. — Врач подошел к ящику на столе. — Но не бойтесь, я не потребую никого из вас быть добровольцем. Позвольте вам представить сегодняшнего пациента.

Он снял ткань с ящика. В клетке сидел маленький черный кот. Он выглядел замученным и напуганным, не понимая, что скоро он станет предметом лекции о хирургии. В рядах раздался смех и выдохи облегчения.

— А, да, это кот моего сына, если кому-то из присутствующих это интересно.

Проходит мгновение, прежде чем шутка дошла до аудитории, затем раздался громкий смех.

Доктор достал кота из клетки и погладил его, пока тот терся о его руку.