Убийство с хеппи-эндом

Пожелание Прохора этой ночью не сработало, я все время вертелась в кровати и обдумывала, как построить дальнейшее расследование. Под утро, когда наконец-то решила пустить все на самотек, крепко уснула. Но поспать по-человечески мне не дал Ванька, который на ранней зорьке поднял меня с постели и заставил ехать к матери Стаса. Даже позавтракать не разрешил, сказал, что перекусим где-нибудь по дороге. Садист! В машине я спросила:

– Ты чего, сегодня не с той ноги встал?

– Я и лег не с той ноги, и встал! Ленка вчера всю плешь проела. Устроила дикий скандал с допросом. Все допытывалась, где я пропадаю. Говорит, что я себе кого-то завел и вообще, вела себе хуже чем обычно.

– Ну ты бы сказал ей, что выполняешь поручение Прохора, – ищешь убийцу.

– Я сказал, так она потребовала подробно– сти. Еле отвязался.

– Ты что, ей все рассказал?

– Фигушки! Наврал, что мы топчемся на месте, что проверили двух человек, но пока ничего не ясно. Она и о тебе спрашивала. Я сказал, что это не ее ума дело, так она меня чуть на клочки не порвала.

Я скептически улыбнулась, оглядев Ванину фигуру. Хотелось бы посмотреть на человека, который смог бы его порвать на клочки. Да, с женой Ванюшке, кажется, не очень повезло. Сколько слышу, она его все время пилит, а это происходит только в одном случае, о чем я и сказала ему:

– Ваня, думаю, она тебя не любит.

– Да я уже и сам это понял. Наверное, никогда и не любила. Зачем только замуж за меня пошла. Ленка – девушка видная, я даже не ожидал, что она примет мое предложение, а она согласилась. Я был на седьмом небе от счастья, думал, что обрел настоящую семью, особенно когда Алиса родилась. Только после женитьбы счастье длилось не больше месяца. Сначала я списывал закидоны жены на беременность, а потом понял, что это навсегда. Так и живем как кошка с собакой, только дочка и радует. Но жалко ее, что хорошего она видит в такой семье.

– Ладно, Ванечка, не грусти, пройдет время – притретесь и все образуется.

– Да? Спасибо, остается только надеятся.

Ваня остановил машину возле обычного панельного пятиэтажного дома.

– Лучше, если я пойду одна, – сказала я.

Ванечка легко согласился. Он был в плохом настроении.

Нужная мне квартира оказалась на третьем этаже. Было только девять утра, наверняка рановато для визитов, но я все же робко позвонила. Через пару минут дверь открыла еще не старая, но рано постаревшая женщина.

– Что вам нужно? – спросила она тихим голосом.

Черт возьми! Этот Ваня так стремительно поднял меня с постели, а по дороге запудрил мне мозги семейными проблемами, что я опять не придумала, что буду говорить. Снова придется импровизировать, а так как я врать не люблю, сразу же сказала, что пришла по поводу Станислава Александровича.

Женщина предложила мне войти.

Я вошла, и первое, что бросилось в глаза, это портрет молодого человека в рамке с траурной лентой. Я сказала:

– У вас горе? Примите мои соболезнования.

– Спасибо, с этим горем я живу уже давно. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о нем и не страдала. Я вот все думаю, как долго еще смогу терпеть эту боль. Семь лет мучаюсь, и, видит бог, мои силы на пределе. Мне казалось, что со временем боль затихнет, притупиться, но нет, чем дальше, тем больше она терзает меня. Наверное, еще немного, и я перестану контролировать себя, клянусь, я держусь из последних сил. Будущего у меня нет, только тихое угасание с нездоровой психикой. Лучше бы сошла с ума, может, в мире больного воображения я не страдала бы так о своем сыне.

Я лихорадочно начала соображать. Наверняка эта женщина – мать Стаса, и если она говорит, что потеряла сына, значит, этот сын либо Стас, либо его брат.

– Он у вас единственный?

– Вам ли не знать, вы ведь поэтому ко мне и пришли.

Меня явно приняли за кого-то другого. И почему же я пришла, интересно? Не стану ее разубеждать.

– Да, конечно. Но как все произошло? Расскажите. Или вам больно вспоминать? – Говоря все это, я чувствовала себя распоследней подлой гадиной.

– Стасик всегда был ранимым, чутким ребенком, а такие люди часто пробуют наркотики, которые потом становятся неотъемлемой частью их жизни, продолжением иллюзий.

Эта женщина говорит о Стасе, о том, что он, так же как и Володя, был наркоманом, и, стало быть, это его портрет в траурной рамке. Вот так поворот! Но на фотографии изображен совсем другой человек, не тот Стас, которого я знаю.