Убийство Сталина в год змеи

Ответственность и здесь оказалась возложена на осетина Сталина — в полном соответствии с установками Плутарха о бесплодии Нефтиды в период ее брачного сожительства с Сетом. Вот так и выстраивается матрица. А ведь суть всех этих революционных волнений заключалась в том, чтобы вызвать в России энергетический голод и промышленный кризис перед запланированной на 1914-й год мировой войной. С последующим сломом всей российской политической системы, уничтожением национального русского капитала и еще более высокой монополизацией рынка, но уже не товариществом БрАнобелей, а империей РК-феллеров. Действительно, несмотря на решение советского правительства о «национализации нефтяных месторождений в 1920 году», Нью-йоркская компания «Стандард Ойл» продолжала вкладывать деньги в Россию, и уже в 1923-м году экспорт нефти вернулся на дореволюционный уровень.

Нефтида традиционно изображалась в виде женщины с иероглифом ее имени на голове: «дом со строительной корзиной наверху»; чем-то он напоминает нефтяную вышку

ГИКСОСЫ

Как мне кажется, приведенные фрагменты и сами по себе достаточно красноречивы, но, тем не менее, хотел бы добавить к ним небольшой комментарий. Еще раз напомню, что бог Сет устойчиво ассоциировался в религиозном сознании египтян со всем вредоносным и разрушительным (“everything harmful and destructive that Nature contains”), и вся пе-ре-строечная демонизация личности «диктатора» Сталина должна восприниматься нами именно в этом контексте.

Даже имя Сета переводилось Плутархом с египетского как «покоряющий и принуждающий, деспотический, непреодолимый», часто «поворачивающий назад», что следует понимать как «контрреволюционный» — отсюда, в частности, выдвинутые Троцким обвинения Сталина в бонапартизме, в предательстве революции. Здесь очень важно понимать, что такие фигуры, как Троцкий (речь о нем, кстати, еще впереди) и его многочисленные эпигоны ничего сами по себе не выдумывают, собственных мыслей у них нет вообще — они всего лишь выполняют определенный социально-политический заказ, ни на шаг не отклоняясь от заданного сценария. А если вдруг на старости лет начинают заговариваться от распирающих их амбиций, то ритуально получают альпенштоком по затылку. Сравните, например троцкистскую перестроечную обличительную болтовню со следующими словами Плутарха:

“Some say that one of the companions of Typhon was Bebon, but Manetho says that Bebon was still another name by which Typhon was called. The name signifies “restraint” or “hindrance”, as much as to say that, when things are going along in a proper way and making rapid progress towards the right end, the power of Typhon obstructs them.”

(«Жрец Манетон утверждает, что еще одним именем Тифона/Сета было «Бебон», и оно означает «ограничение», «помеха». Когда дело успешно развивается в нужном направлении и наблюдается быстрое продвижение к цели, власть и мощь Тифона останавливают этот прогресс.»)

И еще в другом месте:

“Typhon, as has been said, is named Seth and Bebon and Smu, and these names would indicate some forcible and preventive check or opposition or reversal.” ("насильственный поворот, изменение курса на 180º").

Возможно, такая негативная роль Сета в египетских мифах связана с тем, что он воспринимался многими египтянами как чужой, иностранный бог. Его культ был особенно популярен у семитского племени гиксосов, захвативших Египет около 1700 г. до Р.Х. Известный иудейский историк первого века Иосиф бен Меттафий (переметнувшийся к римлянам и взявший себе псевдоним в честь императорского дома Флавиев), считал гиксосов предками «евреев». Об этом он писал в своей последней книге «Против Апиона» («О древности иудейской»), со ссылкой на 2-й том «Истории Египта» уже хорошо нам известного гелиопольского жреца Манетона. Кстати, имя самого Манетона переводится с египетского как «Правда Тота» или «Дар Тота» (греческого Гермеса). Манетон был убежденным и страстным антигиксосом, он ненавидел этих захватчиков и разрушителей — естественно, вместе с их потомками — всеми фибрами своей жреческой души за то зло, которое они принесли Египту. Вот как он описывал их нашествие (цитирую с испанского издания):