Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале

Подобно показанию Сторожева, показание Елкина было тоже очень важным для следствия, так как давало косвенное подтверждение показаний Летемина. Во-первых, Летемин 17 июля утром уже не нашел Царской Семьи в доме Ипатьева, а Елкин с утра 17 июля возил полдня по городу Янкеля Юровского, который должен был бы охранять Семью в комендантской комнате, если бы она была еще в доме. А во-вторых, Летемин говорил, что уборкой и отправлением царских вещей распоряжались два помощника Янкеля Юровского, а Елкин слышал, что Янкель Юровский приказывает своим помощникам из чрезвычайки «привести все в порядок». Следовательно, период времени возможного исчезновения Царской Семьи из дома Ипатьева – от вечера 15 июля до 17 июля – для следствия подтверждался и приближался к характеру факта установленного. Но работа Сергеева в отношении планомерности, последовательности ни в чем не отличалась от работы уголовного розыска; он просто, опираясь на свое собственное толкование закона, собирает документы, не ищет из них выводов и не ищет раскрытия преступления, а обыкновенно подшивает их к делу и ждет следующего документа. Он не поинтересовался даже узнать, к кому Янкель Юровский в последние минуты своего пребывания в Екатеринбурге заезжал на Вознесенский переулок, в непосредственной близости с домом Ипатьева.

18 октября Летемин, давая показание, еще более облегчает задачу Сергеева: «16 июля, – говорит Летемин, – я дежурил на посту № 3 с 4 часов дня до 8 часов вечера и помню, что, как только я вышел на дежурство, бывший Царь и его Семья возвращались с прогулки». Следовательно, для исчезновения Семьи оставалась только ночь с 16 на 17 июля, т. е. та самая ночь, в течение которой, согласно объявлению советских властей, был расстрелян бывший Государь Император; та самая ночь, в течение которой, по показаниям Медведевой, Летемина и Якубцева, была расстреляна вся Царская Семья, а не только один бывший Царь; та самая ночь, в течение которой Буйвид и Цецегов видят грузовой автомобиль, выезжающий из ворот дома Ипатьева и направляющийся по Вознесенскому проспекту в сторону, обратную от вокзала.

Что же увозят на автомобиле? Живых или мертвых? Три года войны и особенно пережитая революция с кровавыми кронштадтскими, выборгскими и севастопольскими событиями сильно зачерствили сердца людей, нервы притупились, и общество стало индифферентно ко всякого рода ужасам и злодеяниям, творившимся вокруг него. Утвердилось мнение, что все может быть, все возможно. Поэтому и тогда, когда стало известно, что в Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля было, безусловно, совершено какое-то убийство, а вслед за ним из ворот дома в сторону Коптяковского леса ушел с кем-то какой-то автомобиль, в Екатеринбургском обществе распространилась даже такая молва: расстреляны Царь, Боткин и прислуга, а Государыня с Наследником и Дочерьми, после симулирования в доме убийства всей Семьи, были вывезены к шахте в район Ганиной ямы. Там на кострищах была подстроена новая симуляция, как бы сожжение тел всей Царской Семьи, одежды и вещей, а в действительности будто бы у Ганиной ямы Семья переоделась с ног до головы и благополучно скрылась. Что это не случайная выдумка, не простой бред, тому подтверждением служит приведенная выше корреспонденция из газеты «Майничи Хроникл», появившаяся в марте 1919 года, где прямо говорилось, что какой-то граф предложил себя расстрелять вместо Царя, что и было исполнено, а Царь, воспользовавшись моментом, скрылся. Разве это не из одного источника с версией о переодевании в районе Ганиной ямы?

Казалось бы, что уже 18 октября 1918 года следствие располагало достаточными данными, чтобы донести властям в Омск и оповестить мир, что «в ночь с 16 на 17 июля в доме Ипатьева была расстреляна вся Царская Семья, со всеми состоявшими при ней лицами, а не один только бывший Государь Император, как сообщали в своем объявлении советские власти».

Но следствие было в руках соплеменника убийц – еврея.

Сергеев в разговоре категорически отрицал причастность к убийству в Екатеринбурге Царской Семьи центральной советской власти в Москве и говорил, улыбаясь, что даже смешно об этом думать. На митингах и перед собранием толпы, где, по-видимому, Сергеев привык говорить во времена керенщины, такие голословные заявления с улыбочками иногда оказывают желательное для оратора впечатление. Но в судебном следствии думают или на основании установленных фактов, или опираясь на обстоятельства и положения, выдвигаемые жизнью и событиями. Сергеев, как и уголовный розыск, на некоторые обстоятельства, выдвигавшиеся показаниями свидетелей, документами, попадавшими в следствие, закрывал глаза и не считался с ними. Уголовный розыск руководствовался стремлением использовать только то, что согласовалось с принимавшейся им в основание работы версией, а Сергеев – стремлением умалить значение совершившегося в Ипатьевском доме злодеяния.