Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале

Между тем данные, которые были подшиты у него в деле, совершенно не позволяли так убедительно отстранять руководительство центральной власти и во всяком случае были далеки от того, чтобы можно было позволить себе улыбаться перед этим вопросом.

Само объявление советской власти о расстреле бывшего Царя гласило, что постановление Уральского областного совдепа было 18 июля утверждено Президиумом ЦИК. Следовательно, сама центральная власть причисляла себя к преступникам, «расстрелявшим Николая II». Далее Сакович в своем кратком показании говорит, что по вопросу перевозки Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург, когда дебатировался вопрос, каким способом покончить с Семьей, были какие-то сношения с центром и указания из центра. У Сергеева была подшита к «Делу» телеграмма Белобородова от 4 июля в Москву Исааку Голощекину: «Сыромолотов как раз поехал организовать дело согласно указаний центра…» Наконец, Сергееву был известен ответ Пермской чрезвычайки Волкову, интересовавшемуся своей судьбой: «Мы запросим Москву».

Все это данные, которые при желании должны были заставить Сергеева очень задуматься над вопросом причастности центра к преступлению, и если он не думал и не изучал этих материалов, то, значит, не хотел. Конечно, они еще не есть доказательство участия в преступлении центральной власти, но ставят вопрос в плоскость возможного, и, значит, думать об этом было не только не смешно, а не думать об этом было преступлением…

Сергеев только 20 февраля, после того как над ним повис дамоклов меч ответственности, впервые отмечает, что убийство Царской Семьи было совершено по предварительно разработанному плану. Между тем опять-таки он располагал в своем «Деле» материалами, которые давали ему полную возможность прийти к такому выводу, и даже в более широком размере, несравненно раньше.

Когда старик Чемадуров давал 16 августа свои показания, он был совершенно больной, утомленный, расслабленный, и Сергеев предоставил ему рассказать столько, сколько он хотел и что хотел, не утомляя его долгими расспросами. Тем не менее выяснилось, что Царская Семья и состоявшие при ней в Тобольске лица были перевезены в Екатеринбург по частям: сначала, 30 апреля, с комиссаром Яковлевым приехали в Екатеринбург и были заключены в Ипатьевский дом Государь, Государыня, Великая княжна Мария Николаевна, профессор Боткин, он – Чемадуров, Седнев – детский лакей и комнатная девушка Демидова. Ехавший с ними генерал Долгоруков был по приезде в Екатеринбург отвезен прямо с вокзала в тюрьму. 23 мая комиссаром Родионовым были привезены в дом Ипатьева наследник Цесаревич, Великие княжны Ольга, Татьяна и Анастасия Николаевны, повар Харитонов, лакей Трупп и мальчик Сиднев. Так как Чемадуров чувствовал себя совершенно больным, то Государь разрешил ему ехать на родину, на что согласился и бывший тогда комендантом дома Ипатьева Авдеев, но утром 24 мая Чемадурова из дома Ипатьева доставили не на вокзал, а в тюрьму, где он и просидел до 25 июля.

Приблизительно в это же время бывший воспитатель наследника Цесаревича швейцарец Петр Жильяр дал Сергееву такие дополнительные сведения: после того как Родионов увез с вокзала наследника Цесаревича, трех Великих княжон, Харитонова, Труппа, Нагорного и мальчика Седнева, а вслед за ними другой какой-то комиссар увез графиню Гендрикову, Шнейдер, генерала Татищева и Волкова, всем остальным, приехавшим с Царской Семьей из Тобольска, было объявлено: «Вы нам не нужны» – и вместе с тем приказано немедленно оставить пределы Пермской губернии. Так как поезда в то время не ходили вследствие каких-то военных перевозок, то всем оставшимся пришлось еще несколько дней прожить в вагоне на вокзале. Доктор Деревенько через 2–3 дня нашел себе квартиру в городе и переехал туда. В один из этих дней ожидания отправки он, Жильяр, вместе с учителем английского языка г. Гибсом и доктором Деревенько шли по Вознесенскому проспекту, и в то время, когда они проходили мимо дома Ипатьева, они увидели, как из дома под конвоем вооруженных красноармейцев вывели Нагорного и Сиднева, усадили на двух извозчиков и увезли по направлению к тюрьме. При этом Нагорный, садясь на извозчика, обернулся, увидел их, узнал, долгим-долгим взглядом посмотрел на них, но ничем не выдав, что он их знает, сел, и экипаж скрылся.