Убийство царской семьи. Полная версия

Насилие над Царем определило судьбу не одних только детей его. Сугубо пытаются внедрить версию о спасении Великого Князя Михаила Александровича путем бегства. Пусть думают, мог ли он решиться на это, не задумавшись над вопросом, что же в таком случае станет с его державным братом и с его семьей.

Лишение Царя свободы было поистине вернейшим залогом смерти его и его семьи, ибо оно сделало невозможным отъезд их за границу.

Правда, сам Царь не хотел этого. Когда Яковлев увозил его из Тобольска, с ним в последнюю минуту пришла проститься учительница Битнер. Она говорит: «Он был удручен и рассеян. Я стала его утешать и сказала, что так, быть может, будет лучше. Он безнадежно смотрел в это время на будущее. Когда же я сказала, что его, быть может, увезут за границу, он ответил: «О, не дай-то Бог! Только бы не за границу!»

Царь томился в заключении, отрезанный от мира. Он не мог знать положения в стране и не мог сознавать всей опасности, которая ему грозила.

Но те, в чьих руках была его судьба, все это знали.

Что сделали они, чтобы дать ему возможность оставить Россию и спасти своих детей?

Я думал найти все разрешение этого вопроса у главы Временного Правительства князя Львова. Туманно, всячески стараясь обезличить свою собственную роль и прикрыться крикливой, порывистой фигурой Керенского, давал князь Львов свои показания.

На мой вопрос он ответил: «Я удостоверяю, что между лицами, входившими в состав Временного Правительства, были тогда разговоры по поводу отъезда царской семьи за границу. Оценивая положение в стране к лету 1917 года, находили, что ей лучше будет уехать из России. Называли тогда Англию и Данию. Доклада по этому вопросу не было. Но министр иностранных дел Милюков, кажется, выяснил эту возможность, причем, как мне помнится, самая инициатива в этом вопросе принадлежала некоторым из Великих Князей и, в частности, Николаю Михайловичу и Михаилу Александровичу Почему из этого ничего не вышло, я не знаю».

Милюков показал: «В первые дни переворота, когда власть была уже сорганизована в лице Временного Правительства, в составе коего я был министром иностранных дел, в числе других документов была получена телеграмма от английского короля Георга на имя отрекшегося Государя Николая II. Король выражал в этой телеграмме свои личные чувства Царю как главе государства. В ней не было никаких конкретных предложений по поводу судьбы Царя. Просто эта телеграмма носила, так сказать, «комплиментарный» характер. Она была доставлена мне как министру иностранных дел. Так как не существовало уже лица, коему была адресована эта телеграмма (повторяю, она была адресована Императору, в тот момент уже отрекшемуся от Престола), то я и вернул ее послу Англии Бьюкенену. Я прекрасно помню, что, как только возникла революционная власть в лице Временного Правительства, признавшая необходимым отречение Царя Николая II от Престола, был тогда же поднят вопрос о судьбе Царя и его семьи. Было признано желательным и необходимым, чтобы Николай II покинул с семьей пределы России и выехал за границу. Я положительно утверждаю, что таково было желание Временного Правительства, причем страной, куда были обращены наши взоры, была Англия. Как министр иностранных дел, я счел себя обязанным, в силу решения Временного Правительства, признавшего необходимым отъезд Царя за границу, переговорить по этому вопросу с послом Великобритании Бьюкененом. Бьюкенен после моей с ним беседы запросил свое правительство. Оно изъявило готовность принять царскую семью в Англию, и Бьюкенен, сообщая об этом, уведомлял, что для перевозки царской семьи должен прибыть крейсер. Я полагаю, что до сведения Царя об этом, по всей вероятности, было доведено. Однако крейсер не приходил, и отъезда не было. Наступила какая-то, так сказать, заминка. Я вторично заговорил с Бьюкененом по этому вопросу, и он мне сказал, что правительство Англии более не «настаивает» на отъезде царской семьи в Англию. Я сознательно употребил термин «настаивает» не в смысле желания моего указать, что от английского правительства шла самая инициатива в этом вопросе. Инициатива принадлежала нам, т. е. Временному Правительству. Термин же «настаивает» был употреблен в «дипломатической речи». Имели ли место по этому вопросу какие-либо беседы с

Бьюкененом моего заместителя Терещенко, я не знаю, так как в это время я уже ушел от власти».

Керенский показал: «Временное Правительство решило попытаться выяснить у английского правительства возможность отъезда царской семьи в Англию. Министр иностранных дел (вначале, возможно, Милюков) стал вести об этом переговоры с английским послом Бьюкененом. В результате Бьюкененом был передан следующий ответ правительства Англии Терещенко, бывшему тогда министром иностранных дел, сообщившему его мне и князю Львову: «Правительство Англии, пока не окончена война, не считает возможным оказать гостеприимство бывшему Царю». Ответ этот обсуждался Временным Правительством в совершенно секретном заседании, без журнала заседания»[142].