Убийство царской семьи. Полная версия

Я устанавливал самую достоверность этой работы. В показании Керенского значится: “Судебным следователем, производившим расследование о роли Николая, Александры Федоровны и ее кружка, был Руднев. Я сам его до этого времени лично не знал. Он был привлечен к работе в Комиссии как талантливый и энергичный следователь, как мне его рекомендовали члены Комиссии, сходящиеся, кажется, все в такой оценке. Рудневу было дано определенное задание: он должен был обследовать роль Николая II и Царицы по вопросу о наличии в их действиях 108 ст. угол, улож., то есть государственной измены”.

К чему же пришел Руднев?

Читая его сводку видишь, что даже самая постановка вопроса об “измене Царя и Царицы” у Руднева невозможна. Он не только не нашел намека на нее, но и пришел к выводам, как раз обратным и весьма близким к моим. А он оперировал в своем следствии материалами, совершенно отличными от моих.

Я проверял выводы Руднева.

В показании Керенского значится: “В результате работы Комиссии в этом направлении (по вопросу о наличии в действиях Государя и Государыни признаков “измены”) мне было доложено, что в действиях Николая II и Александры Федоровны Комиссия не нашла этого преступления. Об этом я тогда же докладывал и Временному Правительству”.

Говоря лично от себя, Керенский показывает: “Я убежден, что Николай II сам лично не стремился к сепаратному миру и ни в чем не проявил наличия у него такого желания. Я убежден в этом не только в результате работ Комиссии, но и в результате вообще моего наблюдения его за период его заключения в Царском и в результате моего пребывания у власти, что вообще давало мне большие возможности. Я считаю должным установить в этом отношении следующий факт. Было обнаружено в документах письмо императора Вильгельма к Государю, в котором Вильгельм на немецком языке предлагал Николаю заключение сепаратного мира. Был обнаружен ответ на это письмо, оказавшийся в виде отпуска в бумагах. По поручению Николая кем-то (положительно не могу припомнить, кем именно) по-французски было сообщено Вильгельму, что Государь не желает отвечать на его письма. Этот факт, известный и Следственной Комиссии, я считаю нужным категорически установить. Он имел место в 1916 году, но я теперь не могу припомнить более точно даты и указать, к какому именно месяцу относится эта переписка… Он сам, он один, он, Николай II, не был изменником. Он сам не пошел бы на сепаратный мир. Я в этом глубоко уверен. Каждый раз при свидании со мной он спрашивал меня про фронт: “Что на фронте? Как там дела?” Это было каждый раз”.

Заместитель Керенского на посту министра юстиции Переверзев[27] показал на следствии: “Как министр юстиции, я был в курсе работ Чрезвычайной Комиссии, которая под председательством Муравьева обследовала деятельность министров и других высших лиц старого режима до февральского переворота. Мне было известно, что эта же Комиссия выясняла и роль Государя и Государыни и лиц, близких к ним. Я удостоверяю, что Муравьев несколько раз имел у меня доклады по вопросу о “вине” Царя. Муравьев находил его виновным единственно в том, что он по докладам Щегловитова иногда прекращал разные дела, на что он не имел права даже по той конституции, которая существовала в России до революции, так как это право не принадлежит монарху даже самодержавному, имеющему право лишь помилования, но не прекращения дел. Большей его вины не было обнаружено, и о его виновности в “измене” России в смысле готовности заключить сепаратный мир с Германией ни разу не было речи. Я сам в этом убежден совершенно и по сущей совести удостоверяю это обстоятельство”,

Князь Львов показал: “Работы Следственной Комиссии не были закончены. Но один из самых главных вопросов, волновавший общество и заключавшийся в том подозрении, а может быть, даже убеждении у многих, что Царь, под влиянием своей супруги, немки по крови, готов был и делал попытки к сепаратному соглашению с врагом Германией, был разрешен. Керенский делал доклады Правительству и совершенно определенно, с полным убеждением утверждал, что невиновность Царя и Царицы в этом отношении установлена”.

Русский Царь, отрекшийся от Престола, встретил суровый прием в лице новой власти. Она были враждебна Царю, подозрительно-недоверчива, потому что была революционна. Арестовав Царя и Царицу, она отобрала их документы, перерыла архивы дворцов, допросила множество лиц и, проделав все это, пришла к выводу: нет их вины.

Истина есть истина.

Распутин

Мы знаем теперь, как Государь и Государыня относились к Распутину Мы видели, на чем покоилось их отношение к нему Но это не освещает целого множества других явлений, связанных с личностью самого Распутина.

Имел ли Распутин значение в политической жизни страны?

Я думал найти полное разрешение этого вопроса у Руднева, так как это составляло его прямую задачу